- Юрган всё-таки нужен. Он ведь тебя не осматривал? – Версания отрицательно покачала головой. – Плохо, не вовремя магичка приехала. Тогда поступим так. Нам надо понять, сколько моё творчество продержится, поэтому отслеживай собственное состояние и как только почувствуешь, что чувства снова тускнеют, фиксируй. Я буду заходить раз в пару-тройку дней. Когда Юрган освободится, пусть обязательно проверит, что изменилось. Вообще-то говоря, по уму ему следовало бы взять тебя в ученицы, подучить медитировать, впадать в транс, показать основы энергетических взаимодействий и всё такое прочее.
- Мы не хотели бы привлекать излишнее внимание, - отказался Нифлос. – К тому же, Версанию проверяли. Магических способностей у неё не было и нет.
- Спорное мнение. Зависит от того, что считать магическими способностями, - заметил Черныш. – Впрочем, это тема отдельного разговора. Для нас важно то, что начальные знания может усвоить любой человек, нам большего пока не надо. Когда научимся попадать в подсознание и корректировать энергетику, тогда перейдём к следующему этапу.
Он надеялся присутствовать на занятиях и, не показывая собственного невежества, услышать что-то полезное для себя. О себе. В идеале получить образование и членство в Гильдии, хотя, будучи существом разумным, он гнал от себя подобные мысли. Рано. Сначала надо легализоваться. Тем не менее, если кусочки информации можно получить сейчас, то упускать шанс нельзя.
Он и так много времени потратил впустую, шляясь по лесам.
Следующее утро началось со скандала. Вернее, началось оно скандалом, а продолжилось…
Домой вчера Бирекка заявилась поздновато, незадолго перед возвращением Черныша. Задержалась у кого-то из подруг. Несмотря на то, что особой преступности в городе не водилось, ходить по темным улицам было опасно, да и ворота на ночь запирали, поэтому о возвращении блудной (как считали некоторые, ещё и блудливой) хозяйки узнали все обитатели поместья. Тогда Бирон ничего говорить не стал. Зато сегодня, сразу после завтрака, он высказал мачехе своё недовольство.
Женщине нашлось, что ответить. Она никогда за словом в карман не лезла.
Короче говоря, орать они начали ещё в столовой к вящему восторгу домочадцев. Спустя минут десять Бирон огляделся, узрел любопытные лица прислуги, наорал на них, схватил демонстративно застонавшую от боли Бирекку за руку и утащил её в личный кабинет на втором этаже. Там концерт продолжился вдали от зрителей.
Делать было нечего, а так – хоть какое-то развлечение. Черныш прошелся по знакомому до последней щербинки карнизу, встал на задние лапы и заглянул в окно, из которого доносились звуки напряженного разговора.
- Ты меня всегда ненавидел! – ого, уже перешли на личности. – С тех самых пор, как я в доме появилась!
- Я ненавидел? Да это ты меня сразу начала гнобить! Уговорила отца выселить нас в дальние комнаты!
- Они светлее! Твоя жена меня просила! А ты её унижал! Ты её не любил! Ты не умеешь любить женщин!
- Я не умею любить!?
Черныш в шоке смотрел, как Бирон подскочил к мачехе, облапил её за талию, рванул на себя и впился той в губы мощным поцелуем. Бирекка протестующе замычала, пару раз стукнула его кулачками, куда дотянулась. Слабенькие удары, разумеется, никакого эффекта не принесли, зато побудили мужчину сделать несколько шагов и прижать женщину к стене спиной. Одной рукой он удерживал жертву, вторая активно шарила внизу, задирая подол платья. Постепенно сопротивление Бирекки слабело, она отбивалась не особо активно, да и Бирон уже целовал её не в губы, а спускался по шее вниз, к зоне декольте.
Затрещала ткань, ползущая с плеч. Закрывшая от наслаждения глаза женщина мягко засмеялась глубоким грудным смехом.
- О, Бирон!
- Бирекка…
Продолжать наблюдение Черныш не стал. Он опустился на четыре лапы, пошел сначала по карнизу, потом по крышам до внешней стены, выходящей на улицу, уселся на ней и долго смотрел вперед. Молча.
Его внимание привлекло какое-то движение внизу. Опустив взгляд, кот уставился прямо на небольшую собачку, присевшую в кустах по своим делам. Черныш подозревал, что глаза у него сейчас такие же, как у этой какающей собачки – большие и круглые. Обалдевшие.