Я повесил его пиджак в гардеробе и прихватил пижамные шорты и майку, не особо задумываясь о словах, сказанных Шону, и о том, истолкует ли он их буквально. И когда вернулся в спальню, он стоял в одних трусах. Идеально сложенное тело, фигура пловца. Он представлял собой все то, что я запрашивал, проектируя его. Он в прямом смысле слова был мужчиной мечты, воплощением всего, чего я желал. И эта выпуклость в его трусах… крепкие и тяжелые на вид яички, член, плотно прилегающий к бедру, в своем обычном полувозбужденном состоянии — полностью он твердел, когда сенсоры активировались.
Я облизнул губы, и мой собственный член дернулся.
— Нравится то, что видишь? — спросил он.
— Очень.
— Можешь ко мне прикоснуться, — сказал Шон. — Где захочешь.
Тепло разошлось по венам, и член налился, умоляя о внимании.
Шон перевел взгляд с моей промежности на лицо.
— Хочешь меня потрогать?
Я не мог дышать. Не мог вымолвить ни слова. Я хотел прикоснуться к нему, каждой его части. Хотел погрузиться в него и забыться навсегда.
Шон ухмыльнулся и скользнул пальцами под резинку трусов, чтобы снять их, а я пытался найти хоть какой-нибудь ответ.
Глава 4
— Оставь, — сказал я. В моем голосе не было приказного тона, но Шон подчинился. Я протянул ему пижамные шорты и майку. — В этом должно быть удобнее спать.
Шон распрямился и взял одежду.
— Спасибо.
Я забрал его брюки, которые он аккуратно сложил на кровати.
— Их тоже повешу, — произнес я и ушел в его комнату, дав тем самым ему возможность переодеться без свидетелей, а себе — отсрочку, чтобы немного остудить мысли. Мое сердце бешено колотилось, а адреналин зашкаливал. Я нехило завелся, и, думаю, Шон прекрасно это понимал. Но я не отступлюсь от своих слов.
Когда я вернулся в спальню, Шон уже переоделся. И в пижаме он выглядел все таким же сексуальным. Если не больше.
— Ну вот, так гораздо удобнее, — сказал я, хотя, похоже, Шон понял, что это больше для моего удобства, чем для его.
Он улыбнулся и повернулся к кровати.