— Интересно, почему Художник не пришел на стрелку? — задумчиво произнес Влад. — Не в его привычке прятаться за чужие спины.
— Ты знаешь статистику — на самолеты, которые разбились, опаздывали в среднем в три-четыре раза больше народу, чем на обычные рейсы. Люди чуют запах гибели. Скорее всего Художник тоже почувствовал.
— Достанем его?
— Достанем. Ребята в Службе пошустрили, обнаружили следы его недвижимости.
— Вилла на Сейшелах? — усмехнулся Влад.
— В Испании. Всего лишь в Испании. В окрестностях Валенсии. Сказочное место. Чистый воздух. Средиземное море. Покой и воля.
— Красота.
— Я люблю Испанию, — сказал Гурьянов. — Прекрасная консервативная страна. Очень маленькая преступность. Даже разборок не было, пока наши братаны у них недвижимость не стали скупать.
— И что?
— Ну, русская мафия не спит. И разборки там еще случаются, — произнес Гурьянов.
В Москве уже холод. Слякотная осень, простуды. Серый город. Давящее небо. Просто мерзость.
Тут же — солнечно, тепло. Фрукты, хорошее вино, которое испанцы пьют вместо воды. И главное — ощущение, будто улетел на другую планету, вырвался из притяжения того самого мира, отбросив за собой, как отработанные ступени, все заботы, проблемы, своих корешей.
В Москве пока ловить нечего. Команда практически уничтожена. Армен мертв. Шайтан мертв. Еще многие мертвы. К Политику хода нет — там могут ждать.
Художник ощущал не разочарование и раскаяние, а какое-то отупение. И жизнь его вся представлялась странной компьютерной игрой, где приходилось проходить разные уровни сложности, где вокруг сыпались замертво толпы компьютерных врагов. Вот только компьютерную игру можно загрузить заново и начать сначала. А удастся ли ему начать сначала сейчас? Вряд ли. Что-то сломалось в нем… Хотя время лечит. Отлежаться здесь, на дне, и все начинать сначала. Вернуться в Россию, где имя Художника еще что-то значит. Набрать команду. И начать опять завоевывать сферы влияния… Если удастся. Тогда, десять лет назад, начинать все было проще. Тогда он не ощущал опасности. И не слишком дорожил собой. А сегодня, после всего, он все чаще просыпался ночью и ощущал, что панически боится смерти. Потом это проходило, и он снова погружался в сонное, бесцельное времяпровождение. Море, бассейн, вино, русские девахи, которые околачивались в Валенсии в поисках заработка.
Он сидел в надувном кресле на краю бассейна и посасывал холодный апельсиновый сок. В бокале позвякивали кусочки льда. Рядом на столике стояло блюдо с яблоками и персиками и лежал любимый нож с выкидными лезвиями.
Все-таки как шустро их сделали. Художник не мог понять, как все получилось. Их будто преследовал злой рок. О происшедшем в Мытищинском районе он имел самые смутные представления, пользовался в основном скудными сообщениями из СМИ. С оставшимися в живых руднянскими выходить на связь он боялся.
Как-то все развалилось мгновенно. Началось с того заказа на устранение фирмача и с погони за бумагами. Тогда он начал одного за другим терять людей. И те загадочные фигуры — бывший опер и еще какой-то менеджер. Не от них ли все шло? Но чтобы двое уничтожили такую бригаду? Это просто невозможно! Невозможно!
— Ну что. Художник, перекинемся словечком? — услышал Художник позади себя.
Он медленно повернул голову. И увидел того самого типа — родственника погибшего фирмача. И воспринял это как-то без удивления.
— Ты кто? — для порядка спросил Художник.