– …Сам виноват, – бормотал Мак-Лауд, когда слегка придушенный и связанный собственным поясом виллан мирно упокоился в придорожных кустах. По расчетам шотландца, прийти в себя селянин должен был самое малое через час. Вопли жертвы, по счастью, остались никем не услышанными. – Я же честно хотел договориться по-хорошему. А ты меня кнутом. Свинья ты после этого, а не добрый католик… Полежи пока, не уходи далеко…
В мешочке за пазухой жертвы нашлось с десяток медных монеток, истертых долгим пользованием и равных по общей ценности, как решил Дугал, где-то одному привычному серебряному фартингу.
– Это не грабеж, а деяние во славу короны, – вздохнул он, устраиваясь на скрипучем передке возка. Пегая кобыла немного поупрямилась, чуя чужой запах, но, получив по спине поводьями, смирилась с судьбой и лениво поплелась дальше.
Удача не бывает беспредельной и полной – сапог у виллана не оказалось. Зато под сиденьем покоился свернутый балахон, превративший отважного воителя Хайленда в согбенного трудами дряхлого поселянина. Заодно вспомнилась слышанная где-то сплетня: якобы фидаи-ассасины Старца Горы довели искусство смены личин до такого совершенства, что способны обратить цветущего юнца в столетнего старика. Или в почтенную мать семейства. Куриальная Конгрегация по чрезвычайным делам тоже пыталась обучить своих конфидентов подобным трюкам, но особых успехов не добилась. Должно быть, из-за врожденного нежелания и неумения европейцев прикидываться чем-то иным.
При въезде в Безье рядящийся под престарелого виллана Дугал застал изрядный кавардак. Обычного для тихой, мирной провинции полусонного благодушия как не бывало. Во-первых, стражников на воротах оказалось непривычно много – самое малое десятка два. Во-вторых, никто не отлынивал в караулке, не играл в кости и не считал ворон, все рьяно занимались делом, отчего по обе стороны ворот скопилась изрядная толпа. Как заметил шотландец, стражи порядка самым тщательным образом проверяли только что прибывших, особенное внимание уделяя группам из нескольких человек. Четверо стражников обыскивали телеги. У путешествующих верхами требовали подорожные, а тех, кто собирался выехать из города, и вовсе разворачивали обратно. Толпа раздраженно гудела, подобно пчелиному улью, в котором поворошили палкой.
– Какого дьявола тут происходит?! – гневно вскричал один из всадников на породистом кауром жеребце, судя по одежде и оружию – состоятельный дворянин. Он и трое его спутников только что пытались покинуть Безье, но потерпели неудачу. Более того, похоже, что эти четверо как раз подходили под некое описание, данное городской страже – во всяком случае, стражники мурыжили их особенно долго, отобрав подорожные и перетряхнув сверху донизу седельные сумы. – Если к утру я не буду в Куизе, честь моего рода… Эй, десятник! Открывай эти чертовы ворота, пропусти нас! Проклятье, каждому даю ливр серебром!
Для вящей убедительности он потряс туго набитым кошелем. Как раз в этот момент Мак-Лауд, в очередной раз стегнув своего одра, пересек линию ворот. Двое караульных тут же принялись деловито шарить в его подводе, переворачивая и охлопывая чуть ли не каждый мешок, третий не спеша двинулся к вознице. Дугал похолодел.
– Не могу, не велено, – хмуро ответствовал стражник, бросив тоскливый взгляд на кожаный мешочек. – Приказ его светлости графа де Транкавеля – всех впускать, никого не выпускать до особого распоряжения…
Дворянин, однако, оказался не робкого десятка. Или его дела в Куизе и впрямь не терпели отлагательств.
– Да что это, в самом деле! – взревел он, двинув своего коня прямо на преграждающих путь стражников. Трое его спутников последовали примеру сюзерена, один даже выхватил из ножен меч, стражники наставили копья… Толпа заголосила, заворочалась, кто-то бросился бежать, кого-то сбили с ног. Вскипела мгновенная паника.
Те двое, что хозяйничали в телеге Мак-Лауда, поспешили на помощь своим собратьям. Один из них походя прикрикнул на недотепу-крестьянина, застывшего с вожжами в руках:
– Что стал, дубина?! Ну, пошел, не до тебя!
Само собой, повторять дважды ему не пришлось.
…Итак, полдела сделано, думал шотландец. Он жив (разобраться бы еще, каким чудом!), он добрался до города, и пока что переменчивая Фортуна невероятно к нему благосклонна – ну, должно же быть хоть малое воздаяние за пережитые ужасы! Теперь нужно сообразить, как отыскать Джейля, а вместе с ним и всех остальных. Если, конечно, эта компания поспела в Безье прежде гонца из Ренна. И если задержалась в городе, а не проследовала мимо.
«Думай, Дугал, думай. С ним семеро человек, да трое пленников, да дюжина лошадей – целая орава, нуждающаяся в пропитании и отдыхе. Пленников нужно где-то разместить, а поскольку среди них имеется весьма ценная добыча женского полу, то предоставить им хоть какое-то удобство. Значит, гостиница, причем вместительная. Окажись я в положении Ральфа, так бы и поступил. В средствах он явно не стеснен, выберет кабак почище… Так, где тут у нас постоялые дворы?»
Первый же встречный горожанин оказался не прочь поболтать и на все вопросы ответил исчерпывающе. Больших постоялых дворов, таких, чтоб можно было и кружку пива пропустить, и выспаться под крышей без особых неудобств, в Безье имелось не менее десятка. Ближайшие – «Конская голова» и «Белый бык». «Голова», что на Поперечной улице в южном конце города, поплоше, «Бык», стоящий по соседству с часовней святой Гизеллы, побогаче. Тебе, любезный, прямая дорога к «Конской голове», потому как медяков у тебя на «Быка» не хватит, и рожей ты, извиняюсь, не вышел, да к тому же к хозяину «Быка» нынешним вечером ввалились проезжие господа, числом не менее дюжины…
Сидевший на возке человек смиренно поблагодарил, стегнул клячу и отправился в сторону «Конской головы». Горожанин, пошедший своей дорогой, вскоре забыл о мимолетной встрече. В ней не было ничего, о чем стоило помнить – поселянин из окрестной деревушки расспрашивал, где в Безье можно остановиться на ночлег. Судя по выговору и манере проглатывать окончания слов, собеседник был уроженцем северной части графства, откуда-то из-под Тулузы.
Дугал же, отъехав, мысленно вознес краткую, но горячую молитву Иисусу и Пресвятой Деве за сопутствующее ему везение.
Верно послужившую кобылу и телегу Мак-Лауд оставил подле общественной поилки для лошадей. К утру кляча обретет нового владельца – а если городские стражники достаточно честны и не пренебрегают своим долгом, то вернется к прежнему хозяину. Лошадь, пусть даже такая дряхлая, все равно остается большой ценностью, да и подвода с грузом муки дорогого стоит. Ограбленный старикан все окрестности перевернет в ее поисках.
Гостиница «Белый бык», над крыльцом коей болталась жестяная вывеска с изображением упомянутого животного и традиционный котелок, отыскалась довольно быстро. Словоохотливый горожанин не погрешил против истины – «Бык» располагался в двухэтажном доме, каменном снизу и деревянном сверху, с примыкающей слева конюшней. Даже не заглядывая внутрь, Дугал издалека услышал пронзительное злобное ржание, сопровождаемое ударами копыт о перегородку – серый жеребец по кличке Билах, забияка и редкостный стервец, высказывал свое недовольство миром. Надо думать, завтра же утром Джейль отделается от упрямой твари, продав ту на живодерню.