Я нехотя признал, что тоже не знаю, как сидеть верхом или править повозкой.

Пока мы в самых общих чертах обговорили будущий подвиг, на болоте начали сгущаться сумерки. Становилось темно и сыро, холод касался кожи, заставляя поеживаться.

Мы подбрасывали в костер все, что успели притащить, — сучья, ветки, пучки травы. Я вполголоса вспоминал последними словами старого киллера с его "Тропой приключений", Ольгиного напарника Вовчика, кинутого мной предпринимателя и его мстительного братца. Ольга молча смотрела на костер. Поверх древнегреческой хламиды она накинула пиджак и выглядела теперь странно и забавно.

— Ну что, может, по глоточку? — я кивнул на мешок от Копрея, тот, в котором лежала фляга с вином.

— Можно. Если только по глоточку, — согласилась девушка. — Вино надо экономить, может так случиться, что больше греться будет нечем.

— Прямо совсем нечем? — я выразительно взглянул на нее.

Сидеть нам в Элладе, как минимум, месяц… Почему бы, и впрямь, не разбавить опасные подвиги приятными, ни к чему не обязывающими отношениями?

— Совсем нечем, — насмешливо подтвердила Ольга. — Гера-кхл, нам сосредоточиться надо, а не расслабляться. Одна малейшая ошибка, неосторожное слово, не говоря о делах, — и все пропало, рабство или смерть, — уже серьезно заговорила она. — Так что готовимся к подвигу, герой, и забываем о всяких глупостях.

Я хмуро отхлебнул из фляги. Вино оказалось кислым, терпким и неожиданно крепким. Приятное тепло тут же разлилось по телу. Права Оленька, ох, как права. Придется пожить монахом. Лучше не представлять, что будет, если кто-то увидит, как "герой из грядущего" кувыркается в самом недвусмысленном положении с "богиней Афиной".

Я зевнул, лениво наблюдая, как Ольга делает глоток из фляги и с отвращением морщится.

— Кислятина, но греет, — после паузы сказала она. — Хорошо, что не вкусное, так его надолго хватит. Гера-кхл, что будем просить? Нам надо продержаться месяц.

— Давай сначала посмотрим, что у нас есть, — предложил я. — У меня банковская карта, немного налички, телефон, ключи от машины и ножик. Не серьезный, — уточнил я. — Так, замок взломать, бутылку открыть… Ну, и лебрис этот с собой возьму.

— У меня… — Ольга вытащила из-за дерева спрятанную от Копрея сумочку и вывалила ее содержимое на траву. — Это все, что есть.

Никогда не понимал, как может в женской сумке уместиться столько всего. Я внимательно рассматривал груду вещей. Маленькая упаковка влажных салфеток, пачка бумажных носовых платков, косметичка, пара ручек, мобильник в черном кожаном чехле, две упаковки пальчиковых батареек, расческа, толстая записная книжка, резинка для волос, пачка презервативов, обезболивающие таблетки, паспорт, ключи от машины…

Если кто и усомнится в божественном происхождении Ольги, достаточно будет показать ему что-нибудь из этой сумочки — и древний грек навсегда уверует в Оленьку-Афину.

Девушка выцепила из всего этого паспорт и ключи. Правильно, такими вещами не разбрасываются, им место в сумке, причем в закрытом отделении. А вот батарейки — вещь ценная, и пригодиться они тут могут гораздо больше, чем ключи от машины.

— Полцарства за коробок спичек, — пробормотал я.

— Можешь готовить полцарства, — хмыкнула Ольга.

Она торжествующе извлекла из внутреннего кармана сумочки драгоценный коробок.

— Не понял! — вырвалось у меня. — Зачем тогда зажигалку просила?