Я поблагодарил в первую очередь одноухого, затем Зигурда, велел передать привет барону и, подхватив на кухне свежий каравай хлеба, головку козьего сыра и кувшин вина, двинулся в сторону Шатодара.

Я был на месте, когда солнце раскрасило небо красным цветом и приготовилось ко сну. Над башнями замка барона Кетлуана развивались красно-синие знамена, новенькие ворота блестели свежей краской в цвет флагов, кусты подстрижены, деревья обрезаны. По всему видно, что Шатодар процветал.

Итак, вставал выбор: дождаться ночи, перелезть через стену и прирезать тюфяка в шалаше или поговорить с Оми. Я почесал в паху и принял решение.

Рванув у дороги жменю синих колокольчиков, я постучал в ворота.

— Чего надобно? — устало спросил стражник.

Я поднял руку в театральном жесте, направил взор к небу и заговорил стихами:

— Этот вечер хочу,

Провести лишь с одной -

Той, что каждую ночь,

О любви я кричу.

— Чавой?

— Открой дверь, страж. Я влюблен и очень опасен, — сказал я с лирической ноткой в голосе и добавил, взмахнув жменей колокольчиков: — Любовь отпирает любые двери.

Заклинание сработало. Ворота отворились, и бородатый детина сказал, скалясь беззубым ртом:

— На свадьбу позовешь.

— Всенепременно! — сказал я. — Где у вас кухня?

Бородач показал, как пройти к задней двери, предупредил, что в замке сейчас ужин, и мне не надо попадаться хозяевам или гостям на глаза, сказал, что он меня не пропускал и пожелал удачи. Я поблагодарил наивного добряка и шмыгнул мышкой за дверь кухни.

Тут клубился пар, и звенели кастрюлями две молодые девушки: полненькая, как булочка, со светлыми волосами и худенькая, как макаронина, брюнетка. Кто из них Оми? Я встал в дверях с букетом синих колокольчиков как вкопанный. Одна ошибка, и меня вышвырнут вон. Если подумать логически, то пышная девушка должна быть главной на кухне: она заведует продуктами, стряпает и ест сколько хочет, таская еще и домой. А худенькая — только помогает, ей перепадают только крохи, отчего она злая и страдает несварением желудка. Тут меня осенило. Надо просто позвать, и Оми повернется! Придумал — действуй!

— Оми! — позвал я.

Обе девушки развернулись одновременно. У пухленькой были глаза цвета морской воды, а у второй — карие, как поздний закат. Но это никак не решало проблемы. И теперь у меня не было времени на раздумья. Казалось, это конец. Но я нашелся: встал на одно колено, закатил глаза к потолку и проговорил в стихах:

— С букетом, сыром и вином,