Встал вопрос, что делать дальше. Ситуация складывалась для вдовы очень не простая. В Москву ей было возвращаться некуда, к тому же слишком опасно. Несмотря на то, что там еще стоял десятитысячный французский гарнизон, по слухам, не прекращались грабежи и пожары. В имение было не пробраться, разве что идти туда пешком. Похоже, у нее остался один выход, до скорого смертного часа бродить по стране с французской армией.

С момента обнаружения хладного тела Пузырева, мы с ней толком не разговаривали. Сначала искали для усопшего место упокоения, потом договаривались со священником, его служками… Как обычно бывает, похороны для близких превращаются в тяжкое испытание и требуют много сил и нервов. Только теперь, когда мы одни остались в избе, настал подходящий момент обсудить наши перспективы.

— Мадам Матильда, — спросил я, благо теперь мы могли свободно изъясняться по-русски, — что вы намереваетесь делать дальше? У вас есть какие-нибудь родственники?

— Родственников у меня нет, — кротко ответила, — моя мать умерла, а отца своего я никогда не знала. Надеюсь, вы не оставите меня своим покровительством!

Я посмотрел на нее совсем другими глазами, чем прошедшей ночью, когда наши руки случайно соприкасались, и почувствовал себя в ловушке.

— Да, конечно, как можно оставить, — невнятно пробормотал я, — только что нам теперь делать?

— Поедем в наше имение, — как о деле решенном, объявила она. — И там подождем, пока кончится война.

— Где это ваше имение и на чем мы туда поедем? На палочке верхом?

— Наше имение вблизи города Брянска Орловской губернии, до него совсем близко, всего верст четыреста, а лошадей мы достанем.

Она говорила так уверено, как будто все знала наперед, и никаких, даже незначительных внешних препятствий, вроде войны, просто не существует. Меня такие беспочвенно самоуверенные люди раздражают. Однако я спорить не стал, только пожал плечами.

— Теперь, когда бедного Виктора больше нет с нами, — промокнув платочком глаза, сказала она, — мне придется все решать самой. Конечно с вашей помощью. Вы в лошадях разбираетесь? Барышники такие плуты, всегда норовят обмануть.

Я собрался поинтересоваться, где это она здесь собирается отыскать лошадиных барышников, но не успел. В дверь поповского дома ударил тяжелый сапог завоевателя, она с грохотом распахнулась, и в горницу ввалились красные уланы второго гвардейского полка Великой армии. Мы от неожиданности вскочили. Непрошенных гостей было четверо и с первого взгляда стало понятно, что они пьяные в стельку.

Увидев в русской избе пехотинца и хорошо одетую женщину, они очень обрадовались. Я их оптимизма не разделил и встал так, что бы нас отделял стол. Мой маневр остался незамеченным, потому что все внимание оказалось, сосредоточено на даме и ларце. Вперед вышел юный корнет. Он был невысокого роста, стройный и еле держался на ногах.

— Мадам, — обратился он к Матильде, — мы рады вас приветствовать. Надеюсь, вы понимаете по-французски?

— Я тоже рада вас видеть, господа, я француженка, — ответила вдова. — Прошу садиться.

Встреча с соотечественницей очень обрадовала уланов, они начали расшаркиваться, потом, оставив свои пики и мушкетоны у входа, чинно прошли в горницу и расселись по лавкам. Я, как обычно, молчал, что бы не вызывать вопросов своим произношением.

— Вы, я вижу, тут не одна, — продолжил тот же корнет, покосившись на меня. — Надеюсь, кавалеристы окажутся не хуже пехоты! Ненавижу пехоту! — добавил он, смерив меня наглым взглядом.

Товарищи поддержали его кивками и легким рычанием. Это был прямой вызов, но я промолчал, не зная, что предпринять, Устраивать сразу же драку за «честь рода войск», было бы, по меньшей мере, неразумно. Все страсти легко погасила Матильда. Она очаровательно улыбнулась, и неожиданно для меня сказала:

— Знакомьтесь, мосье, это мой брат!

Суровые лица сразу расцвели улыбками. Брат, а не соперник их, кажется, устроил. Мне же было непонятно, как Матильда сможет объяснить, что ее брат плохо говорит по-французски, да еще с русским акцентом. Оказалось, что она учла и это: