На Шиву надежда плоха, потому что, как и положено аскету, он живет лишь на убогое подаяние, о котором не просит, за которое не благодарит.
Такова простая мистерия Гималаев, олицетворяющая их первобытную свежесть, дикую красоту и величавую мощь. В ней, словно капельки света в бегущем потоке, отражается и сокровенная тайна великих вершин, увенчанных шулой - трезубцем Шивы и золотыми колесами ламаистских монастырей.
Она будет раскрываться перед нами постепенно, как выплывают друг из-за друга волнистые синие гряды гор. Истоки ее спрятаны в пуранах и ведах, повествующих о сотворении мира.
Итак, начальный акт творенья…
Халдейские маги учили, что вначале были только Апсу - океан и Тиамат - хаос. Потом, согласно вавилонским мифам, бог Мардук рассек Тиамат на части и сотворил всю окружающую нас природу. Но вначале, как говорит вавилонский жрец Берос, «был мрак и вода».
Именно над этим мраком и водой «пребывал» (обычно переводится словом «носился») дух библейского Элогима, который разделил потом воды и сделал из них Небо и Землю. Это чудотворное разделение вод мы встречаем во всех, без исключения, мифах о сотворении мира.
«Вначале Небо (Нут) и Земля (Кеб) лежали, крепко обнявшись, в первобытной Воде (Ну). В день творения из вод поднялся новый бог Шу и поднял богиню Нут так высоко, что только пальцами рук и ног она могла коснуться земли. Что и есть четыре столба, поддерживающие усеянный звездами небосвод - прекрасное тело богини».
Так представляли себе рождение мира бритоголовые жрецы в дельте Нила.
А Гесиод в своей «Теогонии» пел:
«Я рождаюсь, как только у людей исчезает справедливость и усиливается несправедливость. Я рождаюсь из века в век, чтобы спасти добро, уничтожить зло и установить господство справедливости». Так говорит о себе Вишну в «Бхагавадгите».
Древние оставили нам прекрасные сказания, в которых отразили свои воззрения на природу и человека. Они написаны на языке искусства, которому свойственны особый образный строй и удивительная наивность ребенка, открывающего для себя мир. И вот эту-то поэтическую наивность мы принимаем за подлинные, если можно так сказать, «протонаучные» воззрения древних. Возможно, мы допускаем ошибку. Иначе необъясним невероятный скачок от прекрасного поэтического лепета к стройным системам греческих философов и пророческим идеям вед и упанишад. Тем не менее, если мы хотим хоть что-то сказать о далеких истоках нашего знания, мы просто вынуждены обращаться к мифам и поэмам. Пусть древнеиранский бог света Ахурамазда создал из первичной материи сначала шесть верховных божеств, а уж потом небо, солнце, огонь и воду. Пусть Брахма, который «сам себя родил и непостижим для нашего ума», сделал первобытный океан доступным чувствам через пять стихий. Согласимся на минуту, что люди действительно думали так, как говорили о том в своих священных песнях.
Меня в данном случае интересует другое. Суть в том, что современные космогонические теории кое в чем приблизились к своим, затерянным во мгле поколений истокам. Если вдуматься, то стройная и величественная современная картина «большой вспышки», несмотря на всю ее математическую строгость, несет в себе весьма похожий на древние легенды аромат романтики, поэзии.
Мы стоим сейчас в эпицентре «большого взрыва» и следим, как раздувается чудовищный пузырь, имя которому - вселенная. На «границах» вселенной разлетающееся вещество достигает световых скоростей. Мчась по замкнутым траекториям, световые кванты наливают внутреннюю поверхность раздувающегося «пузыря» ослепительным сиянием. Но мы не видим сияющих этих границ, ибо они постоянно убегают от нас со скоростью света. Да и разве можно назвать границами то, что отделяет нас от Ничто и уносится в Никуда?