Посреди комнаты, изумленно глядя на своего посвященного, стояла Миленион.

– Вот как? – приблизившись, она окинула Виту взором, в котором читалась нехорошая насмешка. – Ты и впрямь не зря ждал эту птичку, Хафиз. Неужели у вас роман?

Она дернула Виту за подбородок тонкими пальцами, больно оцарапав ее длинным ногтем, выкрашенным черным лаком:

– Нет, конечно же, нет. Зверушка угодила в силок. Так даже лучше. Белый ублюдок наверняка прикончил бы тебя слишком быстро. А раз ты у меня в руках, я сумею насладиться твоей смертью. Ты заплатишь мне сполна.

За что? – мучил Виту вопрос. К несчастью, лишенная голоса, она не могла его задать.

Миленион заметила клинок Виты, лежащий на полу, быстро подошла и подняла его.

– Ого! – она повернула лезвие краем к свету, покачала его, любуясь бликами. В этом коротком слове прозвучало уважение и восхищение, маскируемое надменностью.

Она ловко рассекла воздух с резким свистом, затем подошла к Вите, поигрывая мечом, как бы шутя приложила холодную сталь к пульсирующей на шее жилке. Вита сглотнула, на лбу выступил пот.

– Что? – зло засмеялась Миленион. – Трясешься, смертная? Наверное, это унизительно – быть зарезанной собственным оружием. Так я с тобой и поступлю… если ты не умрешь раньше, а уж об этом я постараюсь позаботиться. По одному дню пыток за каждый день жизни, который ты у него отняла!

У тебя осталось меньше одного дня, хотела сказать Вита, но немота не давала ей шанса объясниться с Миленион.

– Госпожа… – почтительно вмешался Хафиз. Голосок его был хриплым от возбуждения.

– Ладно, Хафиз, – Миленион снисходительно улыбнулась ему. – Поразвлекайся, ты заслужил награду. Я буду в библиотеке. Позовешь меня, когда закончишь.

Она прошествовала к дверям, заметая пыль развевающимися полами своей фиолетовой накидки. В дверях она обернулась и посмотрела на Виту:

– Желаю приятно провести время.

Ее издевательский хохот затих в глубине коридора.

Открытая колбочка продолжала наполнять комнату флюидами, подчинившими себе существо Хафиза. Едва Миленион переступила порог, он вновь бросился к распятой на кровати Вите, присосался к ней, словно пиявка, алчно ощупывая все, что нашаривали его узловатые пальцы. Вита зажмурилась, чтобы не видеть его лицо, может, и бывшее привлекательным век назад, но сейчас совершенно невыносимое. Ее раздирали противоречивые чувства: с одной стороны – гнев, стыд и гадливость, а с другой – не очень уместная в такой момент гордость химика-синтетика за отменное качество продукта. Хафиз представлял собой чудом живую мумию, от него и мужчиной не пахло, только плесенью какой-то… Но даже через его мантию и ворох своих юбок она ощущала, что аппарат колдуна находится в полной боевой готовности.

За окном захлопали кожистые крылья, и по камням заскрябали острые когти. Спасение, встрепенулась Вита. Но спустя минуту дверь распахнулась, и она поняла, что рано обрадовалась. В комнату вбежал Лисаан собственной персоной – белый маг, мужчина лет сорока с умеренной комплекцией, светлой бородкой, длинными светлыми волосами и властным лицом. На нем были узкие замшевые брюки и белая шелковая туника.

– Хафиз, мои люди разметали Хешшираман по камешку, – начал он с ходу, – но Виталии там не оказалось. Она улизнула у нас из-под носа… Хафиз! Это же она!

– Знаю, – огрызнулся черный маг, не прекращая лапать Виту.

– Отойди с дороги и дай мне пустить ей кровь! – гаркнул Лисаан, доставая знакомый Вите меч, и устремился к ним.