– Миленион, – едва слышно прошептал Хешшкор.
Миленион, бессмертная Тьмы. Покровительница Хафиза. Вита почему-то была уверена, что слышала это имя где-то еще, вне связи с Хафизом. Но сейчас ей было не до копания в памяти.
– Безмозглый старикашка! – гневно произнесла Миленион, топнув ногой. Похоже, барьер и для нее явился неожиданностью. – Ничего умнее он придумать не мог! Я, богиня, вынуждена по милости этого выжившего из ума ночного горшка топать пешком, как последняя смертная!
Вита почувствовала, что была не совсем права, считая Хешшкора наглым, циничным, высокомерным ксенофобом. Пожалуй, Миленион дала бы ему сто очков вперед по этой части.
Миленион с недовольной гримасой воздела руку, и чаша, преобразившись в кувшинчик, наклонила свой носик до самой земли, и из него, словно сметана из соусника, к ногам богини скатилась дорожка. Миленион вальяжно прошествовала по ней вверх. Вита сжала руку Хешшкора:
– Что же мы стоим на месте? Вот он, путь!
– Она заметит нас, – нерешительно проговорил Хешшкор, глядя на мостик, по которому, будто пава, выступала Миленион.
– Авось не станет оглядываться. Думаю, это ниже ее достоинства. Бегом, а то барьер снова схлопнется!
Они выскочили из укрытия и со всех ног помчались к прорехе в барьере.
9. Замок Хафиза
Миленский замок был совсем непохож на Хешшираман. Узкие конусообразные башенки, остроконечные шпили – в духе вздернутого носа Миленион; многочисленные зигзагообразные галереи – вероятно, в духе ее характера. На балконе высокой башни Вита заметила фигуру в большом темно-синем колпаке с подзорной трубой. Несомненно, это был хозяин.
Миленион исчезла, телепортировавшись.
– Надо последить за Хафизом, – предложила Вита. – Мы же не знаем, где он держит мои драгоценности.
Вскоре они, притаившись, стояли под окном большой залы и обшаривали ее глазами. Хешшкор говорил, что в любом другом месте он в два счета определил бы, где находятся магические вещи, не поднимая век, но в замках, подобных Милене, все пропитано магией, и на этом фоне различить что-либо не представляется возможным. По зале из угла в угол расхаживала Миленион:
– Гнусный тупица, червяк! Как только тебе в голову пришло поставить этот идиотский барьер?
– Н-но, госпожа, я опасался, что Виталия может проникнуть сюда со злым умыслом…
Хафиз стоял перед своей повелительницей на коленях и униженно лепетал что-то в свое оправдание. На нем было то же одеяние, в каком Вита видела его на шабаше в Айфарете: конический колпак со звездами и темно-синяя звездная мантия делали его похожим на средневекового астролога, впечатление усугубляла подзорная труба под мышкой и печать одержимости на сморщенном лице. Голосок его дребезжал, а молитвенно сложенные руки, изъеденные морщинами, подрагивали – то ли от страха перед своенравной богиней, то ли просто от дряхлости. Если верить Фаирате, сто лет Хафизу стукнуло уже давно.
– Это ее ты высматривал в свою трубу, болван? – насмешливо фыркнула Миленион. – С чего ты вообще взял, что она здесь появится, да еще со злым умыслом?
На секунду Вите почудилось, что Миленион – не только стерва, но и полная кретинка. Старик рассудил правильно: раз он похитил принадлежащие Вите ценности, вполне логично ожидать ее визита, когда они ей понадобятся. И уж, конечно, не дружеского визита.
– Ты же сам, бестолковый смертный, говорил мне, что черную работу берет на себя белый выскочка! – Миленион раздраженно высекла каблуком искру из каменной плиты пола. – Если он и впрямь так ее ненавидит, она давно мертва. А если и нет, то мстить будет ему, а не тебе, олух!