— Ей нужно расслабиться… Не то что я — антифеминист. Знаешь, думаю, что ей просто нужен…
— Заткнись, — сказал Арт.
Они уставились друг на друга, затем Хауи оттолкнулся руками от стола и встал. Он потянулся, зевнул и потер глаза.
— Я иду наверх, — объявил он, ни к кому конкретно не обращаясь, легко взмахнул рукой и отправился к кухне. Выходя из столовой, Хауи, чтобы сохранить равновесие, держался за косяк.
— Хауи — прекрасный художник, — сказал доктор Кейд. — Он делает карты для моих книг.
Сообщение адресовалось мне, но доктор Кейд в это время наблюдал за Артом. Напряжение пронеслось по комнате, словно порыв горячего ветра.
Прошла минута. Я слышал, как Дэн с Эллен разговаривают в кухне, как там льется вода и гремит посуда. Доктор Кейд откашлялся.
— Вы не против присоединиться ко мне в кабинете наверху и выпить ликера?
Я думал, что он со мной уже закончил — после моего-то жалкого поведения за ужином.
— Конечно, — заикаясь, ответил я. — Я имел в виду: если это не доставит вам каких-то неудобств.
— Если бы это доставляло мне неудобства, то я не стал бы вам предлагать, — ответил, вставая, доктор Кейд.
Я последовал за ним наверх по роскошной лестнице, неотрывно глядя ему в спину, пытаясь подражать его манере ходьбы. Доктор оставался невозмутимым и абсолютно спокойным, словно океан под ясным небом, его фигура напоминала Аполлона.
Доктор Кейд повел меня по узкому коридору с паркетным полом. На стенах цвета пергамента на уровне глаз висели портреты. Мы прошли две двери по левой стене и одну — по правой. Затем Кейд достал из кармана ключ и открыл последнюю дверь перед небольшой лестницей в конце коридора. Снизу, из лестничного колодца, доносились голоса Дэна и Эллен, было слышно, как звенит посуда. Судя по звукам, ее уже расставляли по местам.
Кабинет доктора Кейда оказался маленьким и теплым, пол покрывал один яркий ковер. Здесь же был камин, облицованный красным и серым мрамором. Над ним я заметил картину — женщина в белом платье, управляющая колесницей; черные кони везли ее к пещере. У дальней стены, где размещался письменный стол, находились книжные полки. Там стояли хрупкие безделушки, маленькие изящные вещицы, крошечные старинные произведения искусства. Это напоминало музейные стенды. С ними резко контрастировали большие книги в кожаных переплетах, с почерневшими лагунными фермуарами и потрепанными краями.
Напротив двери я увидел небольшое окно. Были заметные раскачивающиеся ветки деревьев.
Доктор Кейд прошел к письменному столу и вынул пробку из хрустального графина, наполненного прозрачной жидкостью. Он жестом предложил мне сесть и наполнил из графина два бокала, суженных кверху; из таких обычно пьют коньяк.
— Граппа, — пояснил он, протягивая мне напиток.
Сам профессор опустил нос к краю бокала. Профиль у Кейда был четко очерченным и простым: прямой нос, густые брови, небольшой, не волевой подбородок.
Доктор сделал глубокий вдох.
Граппа оказалась хуже вина и оставила у меня в горле горящий след, а потом вспыхнула факелом в животе. На глаза навернулись слезы, и я в смущении отвернулся. Доктор Кейд отпил из своего бокала, потом опустил его на стол. Мгновение он стоял неподвижно, затем прошел к камину и убрал экран.