– Спасибо, синьор, – сказала она, взглянув на него своими живыми глазами.

– Не было нужды помогать ей, – произнесла Франческа холодно. – Фьяметта может превосходно сама справиться с подносом с чаем. Конечно, когда у нас будут деньги Поппи, ее жизнь станет намного легче. Мы опять сможем позволить себе нанять достаточное количество слуг Фьяметта была нянькой моего мужа; она знала мать Паоло – Марию-Кристину. Безусловно, она – старая женщина, и ее память стала немного слабеть, но, возможно, вы захотите побеседовать с ней попозже.

– Думаю, что это тоже поможет делу, – согласился Майк. – Скажите мне, баронесса, есть ли у вас какие-либо другие доводы, на которых вы основываете свои претензии? Подкрепленные доказательствами? Пока все, что у нас есть – это ваше заявление, что Мария-Кристина была дочерью Поппи, но вы не сказали ничего убедительного по поводу того, почему вы верите в это – только то, что другая женщина, Елена, никогда не была замужем.

– Как женщина, Мария-Кристина была нелюдимой, дикой, – усмехнулась Франческа, разливая чай, – как ее мать Поппи. Все делала не так, как надо, вышла не за того, за кого надо, принимала ошибочные решения. Мне неприятно так отзываться о бабке моего ребенка, но должна сказать, что она была не лучше, чем должна была быть. Елена же никогда никуда не выходила. Энджел, ее мать, все время держала ее при себе, она молилась на нее. Нет никакого сомнения, что Елена была любимицей, и теперь вы поймете, почему. Да потому, что Мария-Кристина совсем не была дочерью Энджел – та просто хотела помочь своей старинной подруге Поппи Мэллори. А что до претензий семейства Александра, то это несусветная чушь! Поппи было незачем оставлять деньги «своему сыну», потому что никакого сына и не было.

– Но ведь у вас нет письменных доказательств? – настаивал Майк. – Нет документов?

Франческа опять вздохнула.

– Мистер Престон, – сказала она наконец. – Все, что у нас есть – это попугай! Пойдемте со мной – я вам его покажу.

Он последовал за ней этажом выше в просторную комнату. Два мольберта стояли у окна, большой стол был завален необходимыми художнику вещами. На массивной золотой жердочке на длинной ножке сидел большой зеленый попугай.

– Это – Лючи, – жестом показала Франческа. – Его хозяйкой была Поппи Мэллори. Когда она умерла, на вилле д"Оро объявился некий местный адвокат. Он-то и отдал попугая Елене и Марии-Кристине. Со временем птица перешла к моему мужу, Паоло, а затем – к Арии.

– Но этот насест, – воскликнул Майк, – и клетка – это же произведения искусства!

– Настоящее золото, мистер Престон, и эти камни – тоже настоящие. В этих кольцах, что на лапках Лючи – изумруды и бриллианты! Эти набалдашники на обеих концах насеста украшены сапфирами, рубинами и изумрудами, а также ляпис-лазурью и бирюзой. Поппи, наверное, бредила этой проклятой птицей. И самое смешное и глупое – ничего из этого нельзя продать – такова воля Поппи. Да и потом эти вещи слишком знамениты, чтобы их можно было сломать и продать камни отдельно.

Майк нахмурился, когда Франческа наклонилась к попугаю.

– Лючи, – позвала она. – Скажи – Поппи! Лючи! Но попугай просто бегал по насесту.

– Конечно, попугай теперь очень стар, – пожала плечами Франческа. – Но иногда он произносит ее имя.

– Спасибо большое за то, что вы побеседовали со мной, баронесса, – Майк улыбнулся. – Думаю, что теперь лучше представляю себе суть вашего дела. Всегда полезно встретиться с человеком лицом к лицу и обсудить его проблемы.

– Мистер Либер вас нанял? – спросила она. – Он как-то говорил, что намерен привлечь к этому делу частного детектива.

– Собственно, нет. Я – писатель. Мистер Либер и я полагаем, что можем помочь друг другу.

Она полоснула его резким взглядом, но потом внезапно улыбнулась.

– Майк Престон! Ей-богу, простите, что я так озабочена своими проблемами. Конечно, я просто не поняла, что вы – знаменитый писатель. Вы должны прийти к нам на обед и познакомиться с моей дочерью. Где вы остановились, мистер Престон… или, может быть, мне лучше называть вас Майк – ведь мы собираемся узнать друг друга поближе.

– В отеле Киприани, баронесса.