В это мгновение Влад Цепеш неожиданно распахнул глаза, впиваясь своим огненным взором в мои шокированно расширившиеся зрачки. Я глухо застонала, мысленно проваливаясь в глубину его бархатных зеленых очей, так похожих на мои собственные глаза. Перепуганно кричали друзья, но я их не слышала…
…Я стояла на парапете высокой каменой стены. Далеко внизу плескались волны полноводной, бурной реки.
«Арджеш», — поняла я. Вычурное, тяжелое, обильно расшитое драгоценными каменьями платье лениво хлопало на ветру, било меня по ногам, облепляя колени и норовя утянуть вниз. Мои волосы, заплетенные в косы, перевитые жемчужными нитями, удлинились почти до земли и заметно посветлели, приобретя цвет белого золота. Я четко осознавала: я — Ника, но одновременно с этим в моем мозгу параллельно существовал и разум другого человека — женщины, жившей за многие сотни лет до моего рождения.
Где-то рядом неожиданно тоненько тренькнула струна лютни, а затем полилась неторопливая, плавная мелодия и зазвучали слова прекрасной баллады:
— Дагмара, любимая моя, — красивый мужской голос заглушил печальную романтическую историю, — умоляю тебя, не рискуй так неосмотрительно, сойди со стены!
Я резко повернулась, неустойчиво балансируя на хрупких каблучках гишпанских сафьяновых туфелек.
Передо мной стоял сам Влад Дракула, живой и ослепительно привлекательный. Цепеш протянул руки, желая снять меня со стены, его холеное лицо исказила гримаса страха. Он боялся за меня. В это же самое мгновение я испытала сильный укол боли в области виска, принесший осмысление: я — княгиня Дагмара, прозванная Золотой Волчицей, родная сестра венгерского короля Матиаша Корвина, законная супруга Дракулы, мать двоих его малолетних сыновей. Воспоминание стало мучительным, вернув неутихающую горечь утраты.
— Ты, — гневно прорычала я, — ты — изверг! Ты отказался от мирного соглашения с боярами, и поэтому они беспощадно убили заложников — двух наших сыновей!
— Милая! — Дракула продолжал подходить маленькими, незаметными шажками, видимо прикидывая, как бы поудачнее стащить меня с опасного постамента. — Я тоже скорблю об их участи, но поверь — месть моя будет страшна. Никто из отступников не избегнет казни. Мы же с тобой еще очень молоды, у нас родятся новые дети!
— Чудовище! — обличающе выкрикнула я и отступила еще дальше, остановившись на самом краю стены, непосредственно над пропастью. — Клянусь, никогда более не взойду я на брачное ложе с таким коварным и жестоким человеком, как ты. Я предпочту умереть!
— Нет, любимая. — Дракула торжествующе рассмеялся. — Враги обложили нас, как волков в западне, но мы не умрем. Вот это, — он вынул из-за пояса изогнутый кинжал, — и есть Зуб дракона, наш фамильный клинок, напоенный кровью самого Христа, дарующий вечную жизнь! Приди же в мои объятия, бесценная супруга! — Влад оперся коленом о каменную кладку стены и ухватился за скользкий, шелковый подол моего платья. Я возмущенно отшатнулась от него, протестующе изогнув свой тонкий стан. Кончик моей косы попал под каблучок туфельки, я неловко взмахнула руками и потеряла равновесие…
— Нет, Дагмара! — дико и обреченно кричал Дракула. — Не покидай меня, любимая!
Я падала…
Ветер свистел у меня в ушах, а каменные валуны на берегу Арджеша приближались до тех пор, пока не придвинулись совсем вплотную…
Я вздрогнула и подняла мокрые от слез ресницы… Тут же выяснилось, что я лежу на груди Дракулы, прижавшись своей теплой щекой к холодной щеке немертвого воеводы. На губах Цепеша играла нежная, трогательная улыбка…
— Ника, что с тобой? — Алехандро потряс меня за плечо, оттаскивая от гроба.
Я поднялась на ноги. Кинжал Зуб дракона остался крепко зажатым в моей правой руке. Я испуганно вскрикнула и попыталась избавиться от столь неожиданного подарка, вернув его законному владельцу. Но я суетилась напрасно, ибо ладони Дракулы, перекрещенные и крепко прижатые к бархатному кафтану, отторгли проклятое оружие, не пожелав принять его обратно.
— Не надо! — торопливо предостерегла меня Элкида. — Если наш прародитель подарил тебе свой талисман, значит, в этом скрыт какой-то потаенный смысл, пока не доступный нашему пониманию.
— Потрясающе! — восхитился Алехандро, вынимая у меня из рук изогнутый клинок. — Подобное оружие всегда изготовляется в единственном экземпляре и наделяется именем. Кто мог выковать подобное чудо?
— Ну, насчет чуда — это ты правильно подметил! — Айм водил над кинжалом датчиком портативного анализатора. — Определить истинный возраст этого оружия вряд ли возможно. Когда я пытаюсь запросить хотя бы примерную дату его создания, шкала хроноспектрального анализа начинает щелкать как безумная и выдает лишь кучу нулей. Боюсь, этот клинок относится к глубоко дохристианскому периоду: посмотрите на выгравированный на его ножнах орнамент… Помнится мне из курса древних религий, что к изображениям драконов очень тяготел сам великий Аттила!