Он увидел, как Горм поднял голову и встретился глазами с Сорли. В следующее мгновение Сорли, Финн и Асбьёрн помчались к конунгу. Воины из Авальдснеса начали стягиваться к нему, точно кулак вокруг рукояти меча. Сорли получил удар мечом в шею, споткнулся, но продолжал бежать вперед, выкрикивая проклятья и обещая смерть предателю.
Сигурд повернулся, упал на одно колено, и Серп Тролля отхватил атаковавшему его врагу ногу у самого бедра. Тот упал, пронзительно крича, а Сигурд вскочил и, перехватив меч двумя руками, разрубил неприятеля пополам. И вдруг обнаружил, что рядом нет ни одного воина Горма – лишь деревья и окутанный мраком лес. И тогда он побежал.
Глава 5
Сигурд бежал на юг между деревьями. Его шерстяной плащ, отделанный кожей, ломал хрупкие ветки, сердце, казалось, вот-вот разорвется в груди, мышцы горели огнем, – но он не собирался сбрасывать плащ, который уже однажды спас ему жизнь и мог оказаться полезным снова, если кто-то из людей конунга Горма его догонит. Они и без того слишком многое у него отняли, и Сигурд не собирался отдавать что-то еще.
Он выбрался на старую тропу и побежал медленнее, потом остановился, согнулся пополам и принялся вдыхать сухой воздух в горящие огнем легкие, одновременно прислушиваясь к звукам бойни. На несколько мгновений Сигурд перестал дышать, и ему показалось, что он слышит приглушенный грохот оружия, ударяющего в щиты, и ликующие крики врага. Он мысленно представил, что конунг, нарушивший свою клятву, стоит над растерзанным, окровавленным телом его отца, как его люди снимают с Сорли кольчугу и забирают оружие, обесчестив самым страшным образом.
Все погибли, всех убили.
Неожиданно внутри у него все сжалось; горячая кислая жидкость полилась изо рта на землю. Перед мысленным взором возник смеющийся Сорли, улыбка озарила его красивое лицо, и он сказал: «В сагах про это не рассказывают, верно, братишка?».
Сигурд выпрямился, провел рукой по губам, затем снял с пояса ножны и засунул туда окровавленный Серп Тролля. Он понимал, что бежать будет легче, если держать его в руке, и ногой за ножны не зацепишься. А потом подумал про мать и Руну, и сердце застыло у него в груди. Сигурд повернулся и оглянулся назад, туда, откуда пришел. Он пока не видел людей конунга, но не сомневался, что они обязательно придут. Горм знал, что в Скуденесхавне осталось совсем мало воинов, и он заявится, чтобы заняться грабежом.
И Сигурд побежал. Он говорил себе, что даже если сердце разорвется у него в груди, он не остановится, пока не предупредит своих и не проследит, чтобы они подготовились к схватке, потому что прятаться уже не имело никакого смысла.
«Мы все утонем в крови, – думал он, – только не моя мать и Руна. Они сумеют спастись. Они будут в безопасности».
Но когда до деревни оставалась миля, Сигурд понял, что опоздал.
В небо, затянутое тяжелыми тучами, поднимался черный дым, и он догадался, что горит соломенная крыша или обмазанные смолой бревна, хотя самого огня не видел за холмами с северной стороны Скуденесхавна. Неожиданно Сигурд вздрогнул, услышав
«Змея гораздо опаснее воина», – подумал он.
Куропатка это знала – и обратилась в бегство так же, как Сигурд бежал от конунга-клятвопреступника. Эта мысль наполнила его стыдом, когда он повернулся и помчался в сторону горящей деревни.
Зрелище, представшее его глазам, было в каком-то смысле страшнее того, от чего он убежал, однако Сигурд продолжал смотреть на жуткую картину, впитывал ее, несмотря на то, что его снова затошнило; но он сумел выдавить из себя только несколько капель слюны, потому что уже опустошил желудок раньше.
Они подожгли только кузницу, которая вспыхнула, словно погребальный костер, и огонь перекинулся на соседние дома; дом Асгота – видимо, потому что они боялись его хозяина; и жилище Харальда, «Дубовый шлем», – однако бревна всего лишь почернели, потому что были мокрыми; западное крыло загорелось, но слабо, от крыши поднимался пар и желтый дым.
Мертвые тела лежали там, где людей настигла смерть; на лицах застыло удивление, как будто даже сейчас они не понимали или не хотели принять то, что у них отняли жизнь. Кое-кто из мужчин пытался оказать сопротивление, судя по тому, что их тела покрывали раны; некоторые, похоже, проявили настоящее мужество и отвагу, потому что тут и там виднелась кровь, кое-где даже лужи на мокрой от дождя земле. Скорее всего, это была кровь тех, кто принес в Скуденесхавн смерть.
Дым над домом Асгота пах сушеными травами и специями и еще какими-то, не имеющими имени вещами, которые годи использовал для своих ритуалов. Как обычно бывает с дымом, он следовал за Сигурдом, жаля глаза и горло, извиваясь между домами убитых жителей деревни. Женщины лежали на земле с задранными юбками, обнаженными белыми ногами и окровавленными интимными местами. Их лица были самыми страшными из-за того, что им пришлось вынести перед тем, как завоеватели перерезали им горло, и, глядя на них, Сигурд даже мысленно боялся произнести имя сестры.
И тут он заметил, как одно из тел зашевелилось. Мужчина лежал на земле, упираясь подбородком в грудь, белые волосы скрывали его лицо, но Сигурд узнал в нем Солмунда, шкипера с «Олененка». Старик медленно поднял голову, и в этот момент Сигурд увидел на его груди рану, похожую на дружескую улыбку.
– Сигурд. Мальчик… – Голос старика был подобен порыву воздуха, вырывающегося из брюха рыбы, располосованного ножом, но в глазах еще теплилась жизнь. Сигурд присел на корточки рядом, радуясь возможности отложить на время новые страшные открытия. – Они пришли с востока, – сказал Солмунд, глядя на брошь Харальда на ремне Сигурда. – Налетели со стороны Букна, точно поганые блохи; мы даже не успели заметить, как они к нам подобрались. Видимо, сукины дети несколько дней стояли там лагерем.