Толпившиеся вокруг люди — сейчас их стало заметно меньше — расступились, пропуская Оливера. Второй самый крутой в городе вампир тоже снял свой маскарадный костюм и сейчас был одет во все черное, включая длинное черное кожаное пальто. Седые волосы он стянул на затылке. Вид у него был такой грозный, будто он исполнился намерения оторвать голову любому, вставшему на пути, все равно, человеку или вампиру.

— Ты! — рявкнул он, обращаясь к Еве. — Пошли.

Развернулся на пятках и зашагал прочь — совсем не тот Оливер, которого они знали, и уж точно не дружелюбный хозяин кафе. Никогда прежде, даже проявляя свою вампирскую сущность, он не выглядел настолько исполненным энергии и решимости. Очевидно, таким образом он стремился произвести впечатление на людей.

Ева проводила его негодующим взглядом.

— Да, похоже, это будет необычайно весело. Увидимся, отважная Клер.

— Увидимся.

Они в последний раз обнялись, подбадривая друг друга, и Ева удалилась, высоко держа голову.

«Сейчас, наверное, она плачет», — подумала Клер.

В такие моменты Ева чаще всего плакала. В отличие от нее Клер не могла плакать, даже когда вроде бы следовало — вот как сейчас. Чувство было такое, словно с уходом друзей одну за другой вырывали части ее самой, однако это породило лишь холод и пустоту внутри, но не слезы.

А теперь у нее вырывали не что-нибудь, а сердце — еще одна группа стоящих у двери крутых вампиров и людей нетерпеливо подзывала к себе Шейна. Он кивнул им, взял руки Клер в свои, заглянул в глаза.

«Скажи это», — подумала она.

Нет… нет. Он просто поцеловал ей руки, повернулся и ушел, унося с собой ее истекающее кровью сердце; конечно, образно говоря.

— Я люблю тебя, — прошептала она.

Однажды она уже собиралась сказать ему это, по телефону, но не успела — он отключился прежде, чем она произнесла заветные слова. Потом она говорила это в больнице, но тогда Шейн находился под действием болеутоляющих и ничего не воспринимал. И сейчас тоже ее не услышал — ушел слишком быстро.

Ну, по крайней мере, у нее хватило мужества попытаться.

От двери он помахал ей рукой — и исчез. Внезапно она почувствовала себя ужасно одинокой и совсем юной. У тех, кто остался в Стеклянном доме, были свои дела, и, чувствуя, что мешает им, Клер села в кресло Майкла и подобрала под себя ноги. Люди и вампиры сновали вокруг, негромко переговаривались, укрепляли окна и двери, распределяли оружие.

С таким же успехом она могла быть невидимкой — учитывая, до какой степени никто не замечал ее.

Долго ждать не пришлось. Спустя несколько минут по лестнице стремительно спустилась Амелия в сопровождении внушительной группы вампиров и нескольких человек, в том числе двух полицейских в форме.

Все были вооружены — ножами, дубинками, мечами. У некоторых имелись колы, даже у полицейских; у них они свисали с пояса вместо обычных полицейских дубинок.

«Теперь кол — стандартное снаряжение в Морганвилле, — подумала Клер, с трудом сдерживая истеричный смех. — Может, вместо газовых баллончиков у них чесночные».