«С удовольствием сообщу… все, что запомнилось мне о совместной моей службе с Н. С. Гумилёвым в полку Улан Ее Величества.

Оба мы одновременно приехали в Кречевицы (Новгородской губернии) в Гвардейский Запасный полк и были зачислены в маршевый эскадрон лейб-гвардии Уланского Ее Величества полка. Там вся восьмидневная подготовка состояла лишь в стрельбе, отдании чести и езде. На последней больше 60 % провалилось и было отправлено в пехоту, а на стрельбе и Гумилёв, и я одинаково выбили лучшие и были на первом месте. Стрелком он оказался очень хорошим, хотя, имея правый глаз стеклянным, стрелял с левого плеча. Спали мы с ним на одной, двухэтажной койке, и по вечерам он постоянно рассказывал мне о двух своих африканских экспедициях4. При этом наш взводный унтер-офицер постоянно вертелся около нас, видимо заинтересованный рассказами Гумилёва об охоте на львов и прочих африканских зверюшек. Он же оказался потом причиной немалого моего смущения. Когда наш эскадрон прибыл на фронт, в Олиту, где уланы в это время стояли на отдыхе, на следующий день нам, новоприбывшим, была сделана проверка в стрельбе. Лежа, 500 шагов, грудная мишень. Мой взводный, из Кречевиц, попал вместе со мной в эскадрон № 6 и находился вместе с нами. Гумилёв, если не ошибаюсь, назначен был в эскадрон № 3. Я всадил на мишени в черный круг все пять пуль. Командир эскадрона, тогда ротмистр, теперь генерал Бобошко, удивленно спросил: “Где это вы научились стрелять?” Не успел я и ответить, как подскочил тут же стоявший унтер-офицер: “Так что, ваше высокоблагородие, разрешите доложить: вольноопределяющийся — они охотник на львов…”. Бобошко еще шире раскрыл глаза. “Молодец…” — “Рад стараться…”.

Гумилёв был на редкость спокойного характера, почти флегматик, спокойно храбрый и в боях заработал два креста. Был он очень хороший рассказчик, и слушать его, много повидавшего в своих путешествиях, было очень интересно. И особенно мне — у нас обоих была любовь к природе и к скитаниям. И это нас быстро сдружило. Когда я ему рассказал о бродяжничествах на лодке, пешком и на велосипеде, он сказал: “Такой человек мне нужен; когда кончится война, едем на два года на Мадагаскар…”[151]. Сам понимаешь, как по душе мне было его предложение. Увы! все это оказалось лишь мечтами…».

Опубликовано в журнале «Часовой»[152]. 1968, № 505.