Я почесал затылок, признаваясь:

— Ну, вообще, лозунги они и есть лозунги. Не надо воспринимать их буквально. Считайте это просто декларацией о намерениях. Мелкая мастерская, вполне может остаться в частном владении. А вот крупный завод государственного значения, обязательно будет национализирован. Ведь от его функциональности, зависит безопасность страны. И, к примеру, тот же Путилов, обязательно станет саботировать решения правительства, останься он на своем месте. Зачем нам это нужно?

Тарас улыбнулся:

— А что же тогда изменится для рабочих? Ведь они как трудились на этом заводе, так и продолжат трудится.

Я улыбнулся в ответ:

— В смысле токарных, фрезерных, слесарных и прочих работ ничего не изменится. Но появятся профсоюзы, плюс, работяги смогут принимать участие в решениях заводской администрации. И, разумеется, изменятся условия жизни… Планируется восьмичасовой рабочий день. Двадцатичетырехдневный оплачиваемый отпуск. Оплачиваемые дни по болезни. Страховки и пенсии. Профсоюзные путевки к месту отдыха. Школы. Бесплатные детские сады. Детские летние оздоровительные лагеря… Да там, все нововведения перечислять устанешь…

Штабс-капитан задумчиво протянул:

— М-да-а… вашу карту, всем прочим, тяжело будет перебить. Только вот где же вы финансы на все эти удовольствия возьмете?

Пожав плечами ответил:

— Финансы будут. Тут лишь один снятый с довольствия великий князь, компенсирует затраты на содержания целого завода. А сколько их таких? Не считая персон поменьше. Вот то-то…

Собеседник скептически поджал губы:

— Извините, но в вас, похоже, тоже толика романтизма есть. Просто я достаточно хорошо знаю человеческую натуру и могу с уверенностью сказать, что вот этих ваших нововведений, хватит буквально на десяток лет. И то, если будете их вводить постепенно. А потом, люди привыкнут и захотят большего. Человек ведь такая скотина, что быстро привыкает к хорошему и ему становится мало. Или вы считаете, что «сознательный» работник удовлетвориться имеющимся?

Слово «сознательный» Тарас произнес с такой интонацией что было понятно — относительно этой стороны взаимоотношений общества и личности, у капитана есть глубочайшие сомнения. У меня, в принципе, тоже. Поэтому ответил, как думал:

— Как говорил один мой знакомый: когда за душой нет ни копейки, рубль тоже капитал[39]. И даже десять лет — большой срок. Ну а в дальнейшем… Ленин как-то сказал, что государство, это аппарат принуждения. Так что, в этом смысле, для тех, кто начнет зажираться, будет не только пряник, но и кнут.

Нетребко съехидничал:

— Как? Неужели своих, классово близких…?

Я кивнул:

— Недрогнувшей рукой. Тут в другом дело. Вы сами сказали про десять лет. Вот давайте и прикинем. Сейчас вводить все это просто нереально. Война, потрясение всех устоев, ну и так далее. Нет, что-то начнем делать уже в ближайшее время. Это будет касаться и земли, и фабрик. Но основные положения, пойдут в дело лет через пять-семь. И очень постепенно. Так что растянется, еще лет на восемь-десять. Ну, чтобы народ в бодром тонусе держать, каждый год делая какие-то послабления. И какой там у нас год в итоге получится?

Заинтересованно слушающий меня собеседник, на секунду задумавшись, ответил:

— Где-то тридцать пятый-тридцать шестой.