— Это ведь тоже о чем-то говорит, раз ты не можешь найти в этом смысла.

— Склероз?

— Я этого не сказал. А знаешь ли ты, что год назад Годзялко хотел заманить Угрюмого в засаду, навел на него солдат?

— Знаю.

— Так заслужил он за это пулю в лоб?

— Согласен. Но почему ты решился на это именно теперь? Ведь, того и гляди, эти черти могут свалиться нам на голову. Очень тебе это нужно?

— Ну, например, сейчас я в этом как раз не очень-то заинтересован — хозяин гостеприимный, водка крепкая, закуска приличная.

— Брось шутить!

— А ты, как я вижу, все еще не можешь сообразить, что если бы мы не отвлекли их внимание семьей Годзялко, то я не знаю, смогли бы мы сегодня гулять спокойно вместе. Ты мог бы, например, предугадать, когда этому чертову татарину придет в голову организовать очередное прочесывание, и можешь ли ты быть уверенным, что его маршрут не прошел бы как раз через эти места? А так по крайней мере на какое-то время голова у нас о нем не болит. Если хочешь знать, а впрочем, ты наверняка об этом знаешь, что этот новый подпоручник направил своих солдат по ложному следу и ему придется возвращаться в Ляск несолоно хлебавши. Все идет как надо, старина!

— Однако я предпочел бы на всякий случай не дразнить собак.

— Во-первых, это еще не собака, а щенок, во-вторых, как говорится, волков бояться — в лес не ходить, а ведь лес — это наш дом, старина.

На этот раз стаканы наполнил Рейтар. Выпили. Молот продолжил разговор:

— Добиваешься самостоятельности, не доверяешь мне и хочешь избавиться от меня, хочешь, чтобы я ушел отсюда.

— Да не в этом дело!

— Я же просил тебя, не перебивай. Так знай, я не имею ничего против этого. Если до сих пор, хотя и формально, говорилось о нашем единстве, так это же в интересах нашего общего дела! В этом была какая-то преемственность, какое-то единство, какая-то идея. А ты все это хочешь разрушить ради своих амбиций, ради того, чтобы не подчиняться хаму. Давай. Я возражать не буду. А знаешь почему? Да потому, мой миленький, что мне теперь на все это уже наплевать. Не кидайся на меня, не смотри так грозно, я не из пугливых, а выслушай меня до конца, может, и тебе это когда-нибудь пригодится. Мы оба часто говорим: наше дело, и это верно. Я для Польши готов голову отдать на отсечение. Но подумай, кому нужна такая Польша, о которой мы с тобой мечтали? Годзялко наверняка не нужна, он ведь отправился к ним, а не к тебе. А из таких вот Годзялко и состоит на девяносто процентов вся Польша. Понимаешь, Рейтар! А если не понимаешь, то должен понять. Пожалуйста! Сейчас выйдем отсюда, и я объявлю о том, чего ты добиваешься. Но запомни, не потому, что ты прав или я тебя испугался, а просто — делай что хочешь, играй во что хочешь, а мне эти игрушки уже надоели.

— Мелешь, Молот, спьяну всякую чепуху.

— Я давно уже не был таким трезвым, как сейчас, но сегодня напьюсь, а пока, Рейтар, слушай дальше. Я уже сказал тебе, что ты не доверяешь мне, и могу это повторить еще раз. Думаешь, я слепой, не вижу, какую ты охрану приволок с собой, где Угрюмого, где Рыся спрятал? Только зря, тебе меня бояться нечего, ни на твою власть, ни на твои богатства я не зарюсь, но свою честь я берегу. Все равно нам с тобой до конца быть в одной дьявольской упряжке. Людей своих я тоже не брошу. Будем оба продолжать разбойничать и наслаждаться жизнью, пока есть такая возможность, отправлять к доброму боженьке коммунистов, чтобы он переделывал их красные души на ангелочков. Но, честно говоря, мне уже все это осточертело! Кровь, и только кровь, оставляем мы после себя. Столько уже лет мы не знаем с тобой ни минуты покоя ни днем ни ночью. Того, что мы с тобой за это время натворили, органы госбезопасности нам не простят, а того, к чему стремились, мы никогда не достигнем. Не надо обольщаться, Рейтар. Самым разумным выходом было бы распустить наших темных мужичков по домам, пусть копаются себе в навозе, а самим пустить пулю в лоб… Ладно, Рейтар, я поступлю так, как ты желаешь. Исчезну с глаз твоих и, как ты хочешь, уйду на север. Может, передохнем немного где-нибудь в Августовской пуще, заберемся подальше и еще одну-другую зиму продержимся? Нет! Тут я должен тебя вновь разочаровать. Ни в какую скорую войну между Востоком и Западом не верю. А эти твои западники? Хочется тебе в них верить, ну и верь себе на здоровье. Верь и другим внушай эту веру. А я не верю! Не верю, пусть даже они действительно прислали тебе радиостанцию, инструкции, разное барахло и несколько сот долларов! Не будь наивным, Рейтар, не думай, что они ради нас шевельнут хотя бы пальцем. Конечно, если у тебя есть немного долларов на продажу и ты хочешь уступить их приятелю, то почему бы и нет, я охотно воспользуюсь этим и даже от всей души поблагодарю тебя — все-таки твердая валюта. А все остальное чепуха! Так что все, что ты требовал от меня, получишь без особого моего сожаления. И не очень-то обижайся на хама, пан шляхтич, ведь, несмотря ни на что, я все-таки люблю тебя, паршивец. Давай выпьем еще по одной, спустимся вниз и объявим нашим воякам эту радостную весть.

Рейтар, который во время монолога Молота то бледнел, то краснел, наконец успокоился и, выполняя желание Молота, налил водки. Выпили и пожали друг другу руки в знак примирения.

— Пусть тебе сопутствует здесь удача, Рейтар!

— Ты устал, Молот. Надо меньше пить, баб гони прочь. Береги себя, старина.