Выкно. Да, сведений маловато, но это лучше, чем ничего. Легенда надежная. И слава богу. Держись, парень. Элиашевича пробрала непроизвольная дрожь, когда, глядя на холодную, дождливую темноту за стеклом машины, он представил себе, как трудно сейчас Жачковскому.

Едва войдя в кабинет, сразу же связался по ВЧ с начальником воеводского управления госбезопасности и прочитал ему записку.

— Ну что ж, подождем еще немного. А что нового показали задержанные?

— Назвали еще несколько пособников банды. Но, я считаю, товарищ полковник, что их пока не надо трогать, следует установить за ними наблюдение. Может, залетит к ним какая-нибудь важная птица, тем более что приближается зима и бандитам понадобятся схроны. Не знаю, докладывали ли уже вам, товарищ полковник, что Рейтар категорически запретил пользоваться схронами до особого распоряжения.

— Теперь ясно, почему за последнее время не было ни одного сигнала, что кто-то из них укрывается в какой-нибудь деревне.

— Вот именно. Но зима заставит их выйти из леса.

— Элиашевич! Ты мне о зиме и не говори. Надо покончить с этой падалью как можно скорее, любыми средствами. Сколько из-за них пролилось крови. Матери Влодарского помогли?

— Сделали все, что только можно было, но ведь она потеряла самого дорогого для нее на свете человека — сына.

— Да… Что же касается пособников банды, то идея твоя хорошая. Я ее полностью одобряю. А сумеешь ли собственными силами перекрыть весь район?

— Трудно будет, но попытаюсь.

В пятницу в Ляске был базарный день. Со всей округи стекались на ярмарку люди. В Ляске испокон веков торговали скотом и ремесленными товарами, в особенности сапожными и гончарными изделиями. Вся округа покупала в Ляске обувь, двойные, соединенные ручкой, глиняные горшки — носить обед в поле, маслобойки, молочники.

В пятницу утром в отделение госбезопасности явился какой-то крестьянин и настойчиво добивался встречи с Элиашевичем. Тот по привычке приказал впустить его. Мужику было лет под сорок, крепкого телосложения, в куртке с барашковым воротником, в бриджах и сапогах. Он остановился у порога, снял фуражку и, переминаясь с ноги на ногу, теребил ее в руках. Элиашевич заканчивал что-то писать и, не вставая из-за стола, жестом указал крестьянину на стул:

— Одну минутку, я сейчас закончу.

— Ничего, подожду, — ответил крестьянин, подошел к столу, положил перед самым носом Элиашевича пистолет и только после этого сел.

Элиашевич побледнел от неожиданности. Однако быстро взял себя в руки и, словно ради любопытства, протянул руку к пистолету. Оружие было в хорошем состоянии, очевидно за ним ухаживали.

— А другого оружия у вас нет?

— Нет, пан товарищ.

— Ну, так что вы мне хотите сказать?

— Моя кличка Бартош. Я от Рейтара и пришел сюда к вам, чтобы сдаться в плен.

Элиашевич, не веря своим ушам, заерзал на стуле.