Эпизод 3. Крушение семейной лодки

Мне не нравилось в Луизиане. Можете вы себе представить огромное количество водоемов, в которых нельзя купаться! Я, конечно, не уверена, что на просторах нашей великой Родины везде и повсеместно, абсолютно все от мала до велика лезут в озеро, или речку, или море. Но в тех уголках, где мне довелось побывать, все происходила именно так. Если температура воды мало-мальски приемлемая, пригревает солнышко, и особенно если это летний выезд "на природу" в выходной день, сопровождаемый приготовлением шашлыков, ну какой же русский человек не захочет искупаться! Заедьте, например, летом в любую российскую деревню, и вы увидите – ребятишки мал-мала меньше барахтаются в любом, самом холодном, ручейке или в самом крошечном озерце, едва ли ни лужице.

Неподалеку от места, где мы жили, возле комплекса уютных домиков, расположилось ну совсем маленькое и мелкое озерцо, с прозрачной водой, через которую было видно чистое песчаное дно, в реденьких кустиках на берегах виднелись остатки прогоревших костров для барбекю, ну чем не место для купания? Я осторожно зашла по колено в воду – нигде не было даже мелких рыбешек. Зато из посёлка сбежались сначала дети, а через несколько минут и взрослые подоспели. Никто, конечно, не шумел, пальцем у виска не крутил, они просто стояли и смотрели на меня в молчаливом осуждении. "Это что, не принято у вас? Вы видите здесь какую-то опасность, или в чём дело?" Но никто не собирался отвечать, только маленькая девочка поманила меня на берег, взяла за руку и повела в сторону домов.

Возле одного из них, то есть на частной территории, был установлен огромный резиновый надувной бассейн. Какой-то аттракцион, устройство по типу водопадика, или душа, было приделано с одной стороны бассейна и яростно разбрызгивало воду. Члены семейства по очереди поднимались по специальной приставной лестнице на высоту около двух метров, там была кромка этого бассейна, прыгали в воду и плескались в воде, как веселые тюлени. Девочка, что привела меня, терпеливо втолковывала глупой тёте, что они здесь купаются вот так, и если мне совсем уж невмоготу, а своего личного бассейна нет, то я могу к ним присоединиться. Я не воспользовалась ее милым гостеприимством, не хотелось беспокоить семью, Но и покупку, и, особенно, установку, похожего бассейна возле нашего автобуса я не очень представляла.

Вечером пришлось пережить разговор с Виктором, которому наши замечательные соседи пересказали все события, едва он вернулся с работы. «Крокодилы везде, – твердил он, – ты просто не привыкла. Они переползают по суше на приличные расстояния, попадая и в чистые на вид озёра, а если даже не крокодил, то там другая какая-нибудь живность непременно водится: змея, червяк, жук, каракатица, да мало ли чего еще! Надо будет поехать с тобой в музей естественных наук и всех этих гадов тебе показать, чтобы неповадно было. Мы еще не женаты, сейчас я пока еще не могу включить тебя в свою медицинскую страховку. Что с тобой делать прикажешь, если какая-нибудь ядовитая гадость укусит тебя за ногу, и нога распухнет и заболит? Куда тебя везти, в Москву? Долетишь?»

Эти доводы показались мне весьма убедительными, и я окончательно усвоила этот аспект местной культуры – на естественные водоемы здесь можно только смотреть. Трудно назвать это словом «любоваться»: в Нью-Орлеане, например, после печально известной нефтяной катастрофы в Мексиканском заливе, морская вода при взгляде с набережной выглядит настолько бурой и грязной, что напоминает мазут.

Потоки всей огромной реки Миссисипи несут отходы заводов и прочей жизнедеятельности человека в ее устье, и у меня сложилось впечатление (допускаю, что ложное) – вода в месте впадения Миссисипи в Мексиканский залив отвратительно, невыносимо мерзко, пахнет, и никакой великолепный вид с набережной это впечатление не может приглушить.

От Батон-Руж до Лафайета на протяжении 60 миль дорога представляет собой узкий автомобильный мост, с двумя полосами в каждом направлении. Он пролегает с островка на островок суши, над болотами, затопленными лугами, съездов на всём протяжении трассы нет или почти нет, нельзя нигде останавливаться. Страшно представить себе, что может произойти с потоком машин, движущихся по этому мега-мосту, если где-то произойдет авария и участок окажется заблокированным. Не смотря на все скоростные ограничения (машины еле-еле ползут в этом месте), случиться может всякое, потому полный бак бензина, вода и провизия в багажнике – обязательный джентльменский набор каждого водителя, выдвигающаяся из Батон-Руж в Лафайет, либо в Хьюстон через Лафайет. Представив, что почти каждую неделю мы будем пересекать этот отрезок дороги, я в очередной раз сильно призадумалась.

Помимо всего прочего, в различных регионах и штатах этой огромной страны существует-таки определенное давление одной расы на другую, и в Луизиане эта доминирующая раса – чернокожее население. Их подавляющее большинство, и они чувствуют себя безраздельными хозяевами жизни. Белые ведут себя тихо, стараясь их не нервировать лишний раз. Робких и таких привычных мексиканцев и вовсе нет, все они оседают не дальше Техаса, но дело даже не в расстоянии – они в принципе не уживаются с черными.

Но самая большая проблема раскрылась постепенно, ни в один день. Виктор не уставал повторять, как его впечатляет внимание ко мне окружающих мужчин, и что необходимо срочно купить мне кольцо, чтобы у каждого прохожего не было сомнений, что я уже ангажирована. Мне иногда казалось, что я попала в сказку, в которой можно почувствовать себя украденной принцессой. Романтика, класс! Но с кольцом, тем не менее, предлагала не торопиться.

Уже несколько раз он рассказывал мне печальную историю про измену своей жены, заканчивая это утверждением, что с тех пор ему трудно доверять женщинам. Я же каждый раз спрашивала, удалось ли мне уже обмануть его доверие, еще нет? «Еще нет», – признавался Виктор и на какое-то время оставлял эти разговоры. Затем, через пару дней, к этому снова возвращался. «Уже пора вести его к психотерапевту, или можно пока ограничиться уверениями в любви и верности?» – начинала уже недоумевать я. Причины такой неуверенности в себе мне были непонятны. Зажиточный, даже по американским меркам, человек, успешно работающий в международной компании, любим дочкой и многочисленными родственниками… Откуда же этот комплекс неполноценности?

В свои 54 года Виктор не мог пожаловаться на мужские проблемы, связанные со здоровьем, да и какие-либо проблемы вообще. Однако же мир и душевное спокойствие сопровождала нашу пару только тогда, пока мы были вместе. Точнее пока я была у него на глазах. Стоило мне сделать шаг в одну или в другую сторону, на минуту выйти из зоны его контроля, как мир сменялся напряженностью. Когда он звонил с работы, узнать, как я провожу день, я бросала все: кружку с кипятком кидала в раковину – некогда поставить на стол, оставляла подгоравшую на плите пищу – некогда выключить газ, прерывала сию секунду любой другой разговор по телефону, даже с официальными лицами, только бы сразу снять трубку и не нервировать суженого. Иначе он возвращался с работы мрачнее тучи, и первая фраза его была, вместо приветствия: «Что, ты так занята, что нет времени ответить на мой звонок?»

Самый показательный случай произошел через месяц нашей совместной жизни, когда страстям пора было бы уже и улечься. Виктор находился в Луизиане, я осталась в Хьюстоне после выходных, по какому-то важному делу, с обещанием добраться самостоятельно в один из рабочих дней недели. Глория засобиралась со мной, подруга Нина из Нью-Орлеана снова пригласила ее в гости. На вторник и на среду у Глории были назначены визиты к врачам, поэтому мы решили выехать в четверг.

Виктор воспротивился такому плану: «Почему это я должен ждать, пока твоя Глория выберет день? Я хочу видеть свою невесту, без пяти минут жену, между прочим! Я хочу ее видеть дома, и самый крайний срок этого возвращения – среда!» Я не понимала, какая такая катастрофа разразится, если я приеду на день позже – зато поеду не одна, вместе с подругой, ехать вдвоем веселее и безопаснее. "Ничего подобного, ехать в такой компании долго, ты сама мне рассказывала, что постоянно надо останавливаться, ведь Глории хочется по поесть, то попить, то в туалет сходить, то безделушки у дорожных торговцев купить… Помнишь, как в мае дорога в Нью-Орлеан заняла у вас одиннадцать часов вместо обычных шести или семи?"

Да, действительно, с Глорией в качестве пассажира было ехать куда дольше, ну так и что? Я решительно не могла понять логику Виктора, но логика оказалась простая: «Что за дела теперь-то тебя задерживают в Хьюстоне? Ты ведь всё уже закончила? Или ты уже завела там какого-то парня и поэтому затягиваешь отъезд?» Тяжело вздохнув, не желая оправдываться без вины, я ответила, что выеду в среду, если он категорически этого требует. «Да, требую, да, категорически», – отрезал Виктор, и я стала собираться в дорогу, игнорируя заплаканную Глорию. «Вот она, семейная жизнь, – думала я, пакуя чемодан. – Интересно, у всех здесь так, или только мой суженый-ряженый с таким креном в башке?»

Утро среды выдалось невероятно жарким. На выезде из Хьюстона, к востоку, трасса номер 10 становится диковатой, без поселков, заправок и кафе, а также деревьев на обочине и вообще какой-либо тени. Поэтому, когда педаль газа провалилась в пол, машина затряслась, а скорость стала стремительно падать, я в одно мгновение так и представила себя – изнывающей на 120-градусной жаре (по Фаренгейту), под палящим солнцем на пустынной трассе. Еще работал кондиционер, но липкая испарина страха выступила на лбу. «Давай, милая, давай», – шептала я, заметив съезд с трассы, по которому можно было через пять миль попасть в деревню – это, по крайней мере, утверждал указатель. Дотянув до съезда, дальше машина покатилась под горку и действительно докатилась до деревни. Открытый гараж, напоминающий кустарный автосервис, находился прямо по курсу, с правой стороны. На последнем издыхании машина закатилась на его территорию и встала.

«Говоришь по-португальски?» – огорошил меня хозяин «автомастерской», упитанный лысоватый мужчина с огромным носом с горбинкой, которого я приняла бы за грузина, будь мы по другую сторону океана. Отчаянно замотав головой, я разыграла драматическую пантомиму, указывая на машину, часы на стене, палящее солнце и умоляюще воздевая руки к своему предполагаемому спасителю. «А по-английски что, тоже не говоришь?» – спросил он, и мне стало бы смешно, если бы не было так грустно. «У меня очередь на три-четыре дня, – взмахнул рукой хозяин, указывая на стоящие в ряд полуразвалившиеся колымаги, перемежающиеся с новенькими красавцами, будто только сошедшими с конвейера. – Можешь пожить в отеле и подождать, всё сделаем рано или поздно», – словно издеваясь, произнес он. «Но мне сегодня надо, и прямо сейчас!» – включив всё свое обаяние, воскликнула я.

В этот момент позвонил Виктор. «Ну что, до Лафайета хотя бы доехала?»– строго спросил он. Я объяснила ситуацию, ожидая от него решения проблемы, а вовсе не претензий. Поэтому его неожиданный вывод, что я и не думала выезжать сегодня из Хьюстона, а вместо этого сижу себе у Глории и рассказываю фантастические истории о поломке машины, застал меня врасплох и очень обидел. Кровь бросилась в лицо, я пыталась восстановить дыхание, сбившееся от неожиданного шока, и не знала, какие подобрать слова, чтобы оправдаться. Но это и не понадобилось, Виктор рассерженно бросил трубку. Однако, через пять минут заново перезвонил, его посетила идея, как меня проверить. Он попросил продиктовать номер телефона хозяина мастерской, чтобы еще раз перезвонить, уже непосредственно на этот номер, одновременно подтвердив код местности.