Пролог

Он лежал на асфальтированной дороге и смотрел на тёмное небо. Синие потёртые джинсы и белая майка, прилипшая к загорелому телу, были насквозь мокрые. Холодные капли дождя стекали по волосам, лицу и крепким рукам, но ему было всё равно: всё равно, что промок до нитки, всё равно, что мешал движению машин. Всё равно… Плевать на всё и всех! Даже на себя… И особенно на неё.

— Ненавижу тебя!

В небе полыхнула яркая молния. С губ сорвался громкий крик, который тут же заглушил резкий раскат грома. Рука крепко сжалась в кулак и затряслась от напряжения. Но даже лившаяся с неба вода не могла потушить пожар, бушевавший внутри. Боль сковала каждую клетку, словно паралич, не отпуская ни на секунду.

— Ненавижу… — прошептал, крепко зажмурившись.

Горячие слёзы смешались с ледяным дождём, мир погрузился во мрак — темнота… Перед глазами заплясали некогда счастливые лица: улыбки, радостный и звонкий смех — всё это больше никогда не станет частью жизни, потому что она забрала их. Навсегда… Сука!

Терпеть мучения больше не было сил. Он широко распахнул глаза. Взгляд устремился в тёмную высь. Уйти… Прямо туда, в небытие, чтобы не чувствовать ничего, не видеть никого, забыть прошлое… Грудь сдавило словно тисками. Зубы стиснулись с такой силой, что скулы свело болью, но он не издал ни звука. Агония сжигала изнутри, мешая дышать. Может быть, так наступает конец?.. Ему хотелось в это верить.

Вдох… Выдох…

С каждым разом всё тяжелее и тяжелее. И вдруг царивший вокруг мрак озарился яркой вспышкой. Визг тормозов и грозное ругательство. Громкая музыка, доносившаяся из салона, раздражала. Лицо исказилось болезненной гримасой, но он продолжал всё также смотреть в чёрное небо, с которого падал дождь.

— Проваливай с дороги, горбонос!

Лишь прозвучавшее обращение заставило отвлечься от тёмных туч. Голова медленно оторвалась от асфальта, и он сел. Взгляд красных глаз устремился к высокому блондину — неужели дождался!

— Хочешь, чтобы я ушёл? — хриплый баритон звучал надменно, с изрядной долей насмешки. — Правда? Так иди и заставь.

Тот смерил его взглядом и, задержавшись на тату ниже правой ключицы, презрительно усмехнулся:

— Ты же знаешь, я могу.

— Вот и посмотрим. — Кривая ухмылка. — Можешь или нет.

Вызов брошен, а что до последствий — чёрт бы с ними! Теперь уже ничего не имело значения. Главное — выплеснуть бушующие эмоции наружу: боль, отчаяние, обиду… Сдохнуть в потасовке — не то, о чём мечтал, но они не оставили ему выбора. Они, мать их, ничего ему не оставили!

— Или ты испугался грёбаного горбоноса?