Я как опьянённая посмотрела на него, прикрывая лицо ладонью. Нос, казалось, онемел, хотя боль немного отступила и теперь отдавалась лишь эхом в голове. Тем временем, Вова продолжал говорить, точнее, жалобно просить, о том, чтобы я не заявляла в полицию и ничего не говорила Саше.
Возможно, от удара, но я всё ещё тупо таращилась на него. По пальцам потекло что-то тёплое. Я посмотрела на ладонь, и она оказалась ярко-красного цвета.
– Блин, у тебя кровь идёт. – Вова заботливо подбежал к кофейному столику, где я всегда ставила коробку с салфетками, и притащил мне всю коробку.
– Ты что?! Охренел что ли?! – наконец-то голос вернулся ко мне, хоть немного и охрипший.
Но Вова, похоже, не собирался объяснять свой отвратительный поступок. Он убежал на кухню и вернулся через несколько секунд с куском замороженного мяса.
– На, приложи. – Он протянул мне мясо, и я интуитивно его взяла – Извини, я не хотел. Не знаю, что на меня нашло. Просто всё навалилось… И… ещё раз извини.
Я так и продолжала на него удивлённо таращится.
– Уходи. – Кое-как смогла выдавить я. – Сейчас же прочь из моего дома.
Он удивился. Мои слова его ошарашили. И теперь он стал выглядеть жалким.
– Я же ведь извинился.
Я покачала головой, уже ощущая, как слёзы наворачиваются на глаза. Нос по-прежнему был одеревенелым.
– Собирай вещи и уезжай.
– Но уже ночь.
– Ты же не маленький, придумаешь что-нибудь.
На этом наше общение закончилось, хоть я и была вознаграждена злобными взглядами со стороны Владимира, пока он собирал своё тряпьё, разбросанное по всему дому. И только после того, как он громко с психом захлопнул входную дверь, я смогла облегчённо вздохнуть и горько расплакаться.
Ночью меня вновь разбудили какие-то посторонние звуки. Я выглянула в окно. Полная луна светила так ярко, что было видно практически так же хорошо, как и днём. Разве только в лесу царила непроглядная хозяйка темнота. Я вернулась в постель. Несколько минут ворочалась в попытках заснуть. Нос теперь казался опухшим, и мне было сложно дышать через ноздри, хотя вид в зеркале не был таким удручающим, как по ощущениям. Да и, слава Богу, нос остался целым, хотя и болел.
Несколько минут я потратила на попытки дозвониться Саше. И, как и до этого попытки не увенчались успехом. Это уже начало раздражать. Это молчаливое затишье.
Спать расхотелось, и я спустилась вниз выпить стакан сока. Чарли мирно спал в своей собачьей лежанке. Почему-то при виде свёрнутого шерстяного калачика мне стало ещё тоскливей. Я снова заплакала.