— Кто утверждает, что я хотела продать своего ребенка?

— Сейчас я не могу вам этого сказать.

— Не можете сказать? — закричала я, окончательно утратив над собой контроль. — Мадам, мы тут не в игрушки играем. И не спорим из-за ведерка в песочнице. Я пытаюсь выяснить, кому пришло в голову выдвинуть против меня самое ужасное обвинение, которое только можно представить; из-за него вы не позволяете мне повидаться с моим ребенком, а я даже не могу узнать, кому пришла в голову такая чертовщина?! Да это же…

— Думаю, вам пора, — произнесла Нэнси Демент, вставая из-за стола.

— Я никуда не пойду, пока мне не ответят.

— Пожалуйста, сбавьте тон.

— Ничего я не сбавлю! — уже кричала я.

— Тем не менее вам придется уйти.

Тина Андерсон отошла в угол, явно убедив себя в том, что перед ней — полностью спятившая мамаша, вытащила свой сотовый телефон и теперь тихо говорила с кем-то.

Бен все еще пытался придать беседе разумный толк.

— Миссис Демент, — начал он. — Думаю, будет справедливо, если вы…

Но я уже не воспринимала его попытки оставаться в рамках приличий.

— Кто сказал, что я хочу продать своего ребенка? — потребовала я.

— Миссис Баррик, разговор окончен, — отрезала Нэнси Демент.

— Он не закончится, пока вы мне не ответите. Это был анонимный звонок? Или это сделал кто-то из офиса шерифа? Как я могу убедить вас в том, что это полный абсурд, если вы даже не говорите мне, кто оказался способен на подобное?

— Вам придется поговорить со своим адвокатом.

— У меня НЕТ адвоката. У меня есть двенадцать центов на моем банковском счете и ипотека. А на адвоката не хватает.

— Тогда сегодня днем вам его назначат. А сейчас вам придется уйти.

— Это еще почему? Может, потому, что я — белое отребье, торгующее наркотой и желающее продать родного ребенка? Так вы обо мне думаете?

— Неважно, что я думаю, — сказала Нэнси Демент. — Об этом вы никогда не узнаете.