Ответом ему было все то же молчание, исполненное мрачного смысла: Хельмут — первый, за ним последуют и остальные.

Мэтью выбежал из барака, спотыкаясь в снегу, слезы текли и замерзали у него на щеках. Он упал на колени и заплакал. Его догнала Эммелин, и он обнял ее. Несмотря на то что на ней было много одежды и пальто из одеяла, он чувствовал выступающие под тканью кости. Это была уже не та пышущая здоровьем молодая женщина. Но в глазах ее еще светилась жизнь, она всматривалась в его лицо с болью и состраданием, и жизнь была на ее губах, когда она поцеловала его.

— Мы не можем этого сделать, — рыдал он, уткнувшись лицом ей в шею. — Мы не можем до этого опуститься!

— Но разве у нас есть выбор? Что же нам теперь, умереть? Мэтью, мы в ловушке. Нам придется пробыть здесь до весны. У нас нет еды… У нас нет… — Тут она тоже разрыдалась, и так они стояли на коленях в снегу, обнявшись и раскачиваясь, и их отчаянные вопли поднимались к холодному равнодушному небу.

Наконец, кое-как успокоившись, Эммелин помогла Мэтью подняться на ноги и сказала:

— Им нужен вожак. Кто-то, кто поддерживал бы их силы и дух. Тебя они уважают.

— Я не вожак. А вот ты, ты очень смелая, Эммелин. Ты была смелой с самого начала, еще в Индепенденсе, когда решила отправиться в дорогу одна.

Она исподлобья посмотрела на него.

— Я больше не смелая, Мэтью. Мне безумно страшно. И это мое мужество… это всего лишь болтовня, потому что мне тогда было легко. Теперь же, когда действительно нужно мужество, я вижу, что у меня его нет. — И она добавила: — Тебе повезло, у тебя есть Благословенный Камень, который подсказывает тебе, что нужно делать. А у меня только я сама — очень слабая помощь.

Он вынул кристалл из кармана и стал всматриваться в него, пытаясь разглядеть в камне то, что видела его мать. Но его надежда и вера в чудодейственность камня рассеялись от голода и отчаяния.

— Это все обман! Чушь собачья! — закричал он, изо всех сил швырнув камень прочь.

— Нет! — закричала Эммелин, потому что, хоть сама она и не верила в силу кристалла, она знала, что Мэтью в нее верит. Она побрела, спотыкаясь в снегу, с отчаянием высматривая кристалл.

— Подожди, — сказал Мэтью и пошел за ней.

Когда они нашли его и Эммелин наклонилась, чтобы поднять его, Мэтью увидел что-то в снегу. Он сощурился и наклонился пониже. Потом протер глаза. Ошибки быть не могло: это были медвежьи следы.

— Что это? — спросила Эммелин, заметив выражение его лица.

Мэтью выпрямился и внимательно огляделся. Ландшафт был ослепительно белым и невыразительным.

Он потянул носом.

— Ты чувствуешь?

Она тоже принюхалась.

— Какая-то вонь!