– А Солженицын и ГУЛАГи? – спросил де Вилль, помолчав.

– Мы на войне, друг мой. Есть предатели и внутри. Разве может кучка людей править страной без террора? Сталин это понимал. Он воистину был великий человек. Нам сослужила службу даже его смерть. Хрущев блестяще использовал его образ, чтобы придать СССР налет «человечности».

– Это была лишь еще одна уловка? – не поверил де Вилль.

– Это уже государственная тайна. – Суслев чуть не рыгнул. – Не важно, скоро Сталина станут прославлять снова. Ну а что насчет Оттавы?

– О, я справлялся у Жана-Шарля и…

Неожиданно зазвонил телефон. Один звонок. Оба уставились на аппарат, чуть дыша. Через двадцать с лишним секунд – еще один звонок. Оба чуть расслабились. Еще двадцать с лишним секунд, и звонок стал непрерывным. Один звонок означал «Опасность, уходите немедленно», два – «Встреча отменяется», а третий, переходящий в непрерывный, подсказывал, что можно говорить без опаски.

Суслев снял трубку. Сначала он услышал лишь дыхание, а потом послышался голос «Артура» – это был его необычный выговор:

– Можно мистера Лоп-сина?

– Здесь нет никакого мистера Лоп-тина, вы ошиблись номером, – произнес Суслев, изменив голос и сделав усилие, чтобы сосредоточиться.

Они четко проговорили все части пароля, а еще Суслева успокоило сухое покашливание. Потом «Артур» сказал:

– Сегодня встретиться не могу. Удобно будет в пятницу в три? – «Пятница» означала «четверг», то есть завтра, «среда» – «четверг» и так далее. «Три» было кодом для места встречи – на ипподроме Хэппи-Вэлли, во время утренней разминки.

Завтра на рассвете!

– Да.

Линия со щелчком отключилась. Слышался лишь тоновый сигнал набора.

Примечания