− Капитан, paenitet, но вам надо взглянуть на повреждения. Шаттл уже никуда не полетит.

− Не нужно, чтобы он летел. Мне нужно, чтобы он упал.

На починку преобразователя ушло полтора часа, благо повреждения оказались незначительными. За время пребывания на «Зевсе» каждый из команды успел поднатаскаться, но лучшим механиком все равно считался Инквизитор, недаром заменял главного инженера. Все время, что Веласкис ковырялся с железом, умирающая «Молния» беспомощно дрейфовала средь космического мусора и останков вайирской каравеллы. Дрогийцы потеряли к этой зоне интерес. И все же Рэйн знал, что выйти в космос в броне и включить аварийные маяки в надежде, что их подберут вайтери – самоубийство. Во-первых, слишком много обломков, достаточно нарушить герметичность брони – и все, ты обледеневший труп. Во-вторых, дрогийцы тоже получат сигнал SOS. Один выстрел – и маленьких темных человечков, парящих на фоне разгромленного шаттла, не станет.

План был другим. Не менее отчаянным и сумасшедшим, но Рэйн без сомнений сделал ставку. Пускай задумка напоминала попытку человека с оторванным туловищем проползти милю на руках, оставляя позади кровавый след, но иного выхода не было. «Молния» обязана выполнить последнее задание.

− Все сделано, − доложил Веласкис.

Инквизитор выбрался из инженерного люка, оттолкнулся руками о скобу и проплыл к кокпиту. Щелкнули магниты на ботинках, Веласкис встал рядом с Рэйном.

− Что теперь, капитан?

− Все в кокпит. Берите оружие и ремни с магнитами, будем прорываться.

Дрейк бросил сварочный аппарат, которым безуспешно пытался приварить кусок железа на место, где зияла дыра гигантских размеров. Бобби с Максом выдрали ремни из уцелевших кресел.

− Аллерт, ты хренов псих, − резюмировал Фрей, наматывая ремень на запястье. В руках здоровяка тот казался шнурком от кроссовка. – Мы сгорим при входе в атмосферу к чертям собачьим.

− Не сгорим. Кокпит все еще герметичен и хорошо экранирован, − ответил Рэйн. – К тому же на нас броня.

Бобби вздохнул так громко, что в наушнике зашелестело.

− Рэйн, мы уже облучены. Системы брони вкалывают противораковые и «Лайт» от лучевой болезни, но как вернемся на «Зевс», будем валяться в медотсеке.

− Я не против, док, − хлопнул по плечу Фрей. – Это будет райский курорт, по сравнению с теперешней задницей.

В кокпите Макс занял свое кресло, с грустью провел рукой по панели. Для него «Молния» была любимицей, по сути, это его корабль, его малышка. Рэйн не торопил со стартом, пускай попрощается. Позади кресел встали Дрейк, Инквизитор и Бобби, как следует примагнитив подошвы к полу и обмотавшись ремнями безопасности. Нельзя, чтобы кого-то из них швыряло по кокпиту во время маневра, иначе без трупов не обойтись. В целом Бобби дал неплохие прогнозы: при удачном входе в атмосферу зевсовцы отделаются ушибами и переломами.

Приборная панель загорелась цветными огоньками, но не вся. Часть по-прежнему была темной, неживой.

− Дерьмо! – выпали Фрей. – Системам навигации хана.

− Ничего. Я поведу, − сказал Рэйн.

Он положил руки на панель и закрыл глаза. Сейчас Рэйн пытался почувствовать шаттл, слиться с ним, стать единым целым. Клариса Риордон сказала, что это его природный дар, а значит пришло время им воспользоваться, исключив всякого рода синхронизацию. Он проворачивал подобное сотни раз, проходя аномальные зоны Кавира на штурмовике, нечто похожее с ним случалось на «Зевсе», только дракона Рэйн чувствовал сильнее, от корвета будто шли электрические импульсы, пробирающие до костей.

Получилось. «Молния» слабо шевельнулась в ответ. Часть систем молчала, часть была неисправна, но работало главное: носовой и правый маневровые, экраны и преобразователь.