Возможно, жизнь Говорову во время репрессий 30-х годов спасли черты его характера: спокойствие, любовь к труду, полное отсутствие честолюбия. Доносов на него не могло не быть. Бывший колчаковский офицер, служивший у репрессированного В. К. Блюхера, получивший красные революционные шаровары из рук Л. Д. Троцкого, общавшийся с И. Э. Якиром, Говоров, вне всякого сомнения, был «на карандаше». Да еще не член партии… А так ли предан делу революции товарищ Говоров? «В 1937 г. на Говорова тоже было заведено дело. Был даже сделан вывод о его политической неблагонадежности. Обычно это означало скорый арест»[44].
Лидия Ивановна вспоминала такой случай. Во время учебы в Академии они жили в общежитии. Как-то возвращаясь из магазина с покупками, она увидела, как около их двери остановились трое военных: два красноармейца с винтовками и примкнутыми к ним штыками и офицер в фуражке с характерным синим околышем. Офицер достал из планшета какую-то бумагу, посмотрел сначала в документ, потом сверился с номером квартиры. Две секунды ему понадобилось, чтобы понять ошибку, но как долго тянулись в вечности эти две секунды. Наконец сотрудник НКВД махнул рукой, и группа двинулась дальше по коридору. Что испытала бедная женщина за эти две секунды, остается только догадываться.
«Однако в это время в жизни Говорова происходит крутой поворот. В марте 1938 года, за два месяца до защиты дипломного проекта, Леонида Александровича досрочно выпускают из академии и назначают старшим преподавателем тактики в Артиллерийскую академию РККА имени Ф. Э. Дзержинского. Конечно, это была не та должность, на которую мог рассчитывать выпускник Академии Генерального штаба, но это обстоятельство, без сомнения, спасло ему жизнь»[45]. Словно бы кто-то невидимой рукой спрятал его за пазуху, подальше от всевидящего ока НКВД. Документальных свидетельств, объясняющих причины такого кадрового решения, нет, поэтому будем считать это Провидением Божьим, спасшим полководца для Ленинграда, для Родины.
Генерал-полковник Л. М. Сандалов так характеризует Говорова в период его преподавательской работы в Академии: «Высокого роста, темный шатен с волевым лицом, серьезный, всегда подтянутый и безупречно одетый, Леонид Александрович Говоров пользовался у нас большим авторитетом. Он держался несколько особняком, в разговорах на бытовые, повседневные темы участия не принимал, и даже его присутствие при таких разговорах несколько стесняло собеседников. […] Однако неразговорчивый Говоров мгновенно преображался, когда разговор заходил на военные или военно-политические темы. Он буквально чеканил фразы своим несколько глуховатым голосом. Его суждения часто были резки, но всегда отличались железной логикой»[46].
В эти, как позже стало ясно, предвоенные годы Говоров становится все более замкнутым, неразговорчивым. Возвращаясь из Академии, он до глубокой ночи занимался в своем кабинете: листал подшивки газет, прорабатывал вопросы тактики, писал научную работу по использованию артиллерии при атаке укрепрайонов. Он пытался найти ответы на мучающие его вопросы: почему его не арестовывают? Когда начнется война? В том, что война на пороге, Говоров не сомневается. Но это всё дома, на глазах жены. В Академии слушатели видели совсем другого Говорова. Когда он начинал читать лекцию, пропадала его привычная замкнутость, взгляд его загорался, голос был твердым, громким и уверенным. За кафедрой всегда стоял блестящий оратор с внятным стилем изложения материала. В конце 1938 года комбригу Говорову было присвоено ученое звание доцента.
Вторая мировая война началась 1 сентября 1939 года: в этот день немецкие войска вторглись на территорию Польши. А через три месяца — 30 ноября — развернулись военные действия на советско-финляндской границе. Именно в этой зимней кампании впервые проявился талант Говорова, как полководца. Все то, что он наработал и обобщил в своем научном труде по прорыву укрепрайонов, он применил в лесах Карельского перешейка при штурме укреплений линии Маннергейма.
Начиная с 1990-х годов в отечественной историографии было признаком хорошего тона признавать захватнический характер «развязанной И. В. Сталиным войны». Однако беспристрастный взгляд на историю карельской земли, на контекст времени, на причины и предшествовавшие войне переговоры с финским правительством позволяют рассматривать Советско-финскую войну как вынужденную меру по защите Ленинграда и его рубежей. Причины неизбежного военного конфликта кроются все в той же надвигающейся угрозе большой европейской войны. СССР, все больше осознавая ее неизбежность, вынужден был искать возможность отодвинуть государственную границу как можно дальше от одного из самых стратегически важных городов — Ленинграда. Учитывая это, советское руководство вступило в переговоры с финнами, предложив своим соседям обмен территориями. При этом финнам предлагалась территория, практически в два раза большая, чем планировал получить взамен СССР. Но от финского правительства последовал категоричный отказ. На тот момент линия укреплений на Карельском перешейке вдоль границы с Ленинградом, получившая название «линия Маннергейма», считалась неприступной цитаделью. Финны, с одной стороны, были уверены в ее непреодолимости, с другой — считали Карельский перешеек исконно финской территорией, забыв, видимо, что в состав Финляндского княжества территория Выборгского и Кексгольмского уездов вошла в 1811 году по указу императора Александра I. Сделано это было для удобства управления и сбора налогов. Примерно так, как в 1953 году Крым перешел в состав Украинской ССР. А если копнуть в глубь веков, то это были исконные земли Новгородского княжества.
Начиная военные действия, советское командование рассчитывало на быструю и победоносную войну с минимальными потерями. Однако финны не собирались сдаваться на милость большому соседу. Для Красной армии война началась с тяжелых боев. Первый ее этап в историографии принято датировать 30 ноября 1939 года — 10 февраля 1940 года, он стал самым кровопролитным для наступающих советских войск.
В этот период оборону финнов пытались взломать лобовыми атаками. Сооружения линии Маннергейма изначально возводились с учетом рельефа местности, образуя вместе с естественными преградами единую систему обороны. Дзоты с толщиной стен до 1,5 метра, двухэтажные доты и укрытия для личного состава были соединены между собой, образуя, таким образом, обособленные узлы сопротивления. Пространство перед полосой укреплений было пристрелено. Минные поля, ряды противотанковых надолб, рвов и проволочных заграждений затрудняли подступы к ней. А подготовка и снабжение советских войск не всегда были на должном уровне. Были случаи, когда бойцам не хватало патронов и рукавиц, от обморожений людей погибло не меньше, чем от пуль. Кровь застывала на сорокаградусном морозе, превращаясь в красные сосульки. В этих условиях советские войска подошли к линии Маннергейма, но взломать ее никак не могли.
«В январе 1940 г. Наркомат обороны СССР направляет Говорова, как ценного специалиста, имевшего фундаментальные знания в области боевого применения артиллерии и прорыва укрепленных районов противника, в действующую армию. […] Комбрига Л. А. Говорова… назначают на должность начальника штаба артиллерии 7-й армии Северо-Западного фронта. 7-й армии (командарм 2-го ранга К. А. Мерецков) отводилась основная роль в действиях на Карельском перешейке, ее задачей было осуществить прорыв финской обороны на главном, Выборгском, направлении»[47]. И именно с Мерецковым судьба столкнет Говорова во время битвы за Ленинград…
План прорыва железобетонного пояса разрабатывался уже в ходе боев, что называется, на ходу. Основная роль по предложению Говорова была отведена крупнокалиберной артиллерии. Говоров предложил рискованный, но оправдавший себя маневр: выкатить пушки на передовую, на расстояние прямой наводки, чтобы увеличить поражающую мощность артиллерийского огня. Этому предшествовала долгая, кропотливая работа по изучению системы обороны противника. Финскую линию обороны можно сравнить с абсолютно глухим человеком, а Говорову надо было написать симфонию, придумать и исполнить на имеющихся инструментах такой концерт, чтобы пробить глухоту, достучаться, заполнить звуками, снарядами, крошевом, взрывами ту невероятной плотности стену из холода и бетона.
О знакомстве с Говоровым во время Советско-финской войны вспоминал бывший начальник разведотдела штаба 7-й армии, в ту пору комбриг, П. П. Евстигнеев: «…Его скрупулезность при изучении разведданных по каждому доту и на всем участке прорыва могла утомить даже нас, разведчиков. (…) Настойчив он был дьявольски. Сидел часами с луной, сравнивал с аэрофотоснимками все фотографии дотов, полученные ранее от войсковой разведки; потом побывал на многих передовых наблюдательных пунктах перед самыми дотами, определяя их сектор огня из амбразур; выбирал оптимально выгодное место огневой позиции для тяжелых орудий.
Он и был одним из инициаторов разрушения железобетонных дотов огнем орудий самых крупных калибров с максимально близких дистанций — прямой наводкой, чтобы расчистить путь атаке пехоты. Мы вместе с ним составили и подписали разведывательную карту линии Маннергейма и докладывали ее К. А. Мерецкову и А. А. Жданову, как члену Политбюро и секретарю обкома партии. Тогда Жданов и познакомился с Говоровым. Помню, Говоров стоял в стороне, молчал. Докладывал начальник штаба 7-й армии комбриг Иссерсон. В ту пору он слыл в военных кругах одним из знатоков планирования современных боевых операций»[48].
Не для славы, не для денег, не для должностей и званий. Просто максимально хорошо выполнить поставленную задачу — вот награда. И сберечь жизни солдат. Пусть другой доложит, не привыкать.
План был утвержден. Казавшаяся неприступной линия Маннергейма — прорвана. А Говоров, как и другие командиры, прибывшие из Москвы, вернулся на преподавательскую работу. За прорыв линии Маннергейма начальник артиллерии 7-й армии комдив М. А. Парсегов получил звезду Героя Советского Союза с вручением ордена Ленина и медали «Золотая Звезда», в тот же день ему было присвоено воинское звание комкора. Говоров же получил орден Красной Звезды (15 января 1940 года) и звание комдива (21 марта 1940 года). Наверное, есть в этом определенная несправедливость, но так уж устроено, что операции разрабатывает начальник штаба, а высшие награды получает командир, поскольку несет всю полноту ответственности за принятые решения. На связку Парсегов — Говоров обратили внимание в Наркомате обороны.
Советская-финская война наглядно продемонстрировала неготовность практически всех родов войск Красной армии к предстоящей войне с Германией. А то, что эта война начнется, ни у кого в 1940 году не было никаких сомнений. Отставали виды вооружений, хромало взаимодействие между родами войск, слабо работала войсковая разведка. Наркомат обороны понимал, что армии необходимо поставить новые, отвечающие вызовам времени задачи. 14–17 апреля 1940 года состоялось Совещание при ЦК ВКП(б) начальствующего состава по сбору опыта военных действий против Финляндии. Были высказаны серьезные замечания действиям разведки и уровню подготовки офицеров запаса. Все понимали, что армия нуждается в серьезном реформировании, но после «чистки» 37-го выходить с подобными предложениями было просто небезопасно.
В июле 1940-го маршал Советского Союза Тимошенко, всего два с половиной месяца как занявший пост наркома обороны СССР, назначил М. А. Парсегова генерал-инспектором артиллерии РККА. Заместителем ему нарком подобрал Говорова. В эти же дни — 4 июня 1940 года — при переаттестации Леониду Александровичу было присвоено звание генерал-майора артиллерии.
Уже в мае 1941 года Тимошенко назначил Говорова начальником Артиллерийской академии им. Ф. Э. Дзержинского. Череда этих назначений не случайна. Тимошенко высоко ценил артиллерийский талант Говорова, а войскам в срочном порядке были необходимы талантливые офицеры-артиллеристы. Плюс опыт педагогической деятельности на кафедре тактики в академии сыграл свою роль. Но в этой должности Говоров пробыл всего три недели: началась Великая Отечественная война и судьба будущего маршала накрепко переплелась сначала с Москвой, затем с Ленинградом, а потом с Победой советского народа. В июле Леонид Александрович был направлен на фронт. 10 июля главкомом Западного направления был назначен С. К. Тимошенко, а он, в свою очередь, на должность начальника артиллерии пригласил Говорова.
Семен Константинович сыграл важную роль в судьбе будущего маршала. Спас его от доноса, лично заступившись перед И. В. Сталиным в 1940 году, временно «спрятал» в Артиллерийской академии им. Ф. Э. Дзержинского, взял к себе начальником артиллерии. Безусловно, не за красивые глаза. Тимошенко понимал, что без таких военачальников, как Говоров, войны нам не выиграть.
Судьба Западного фронта в первые дни и даже месяцы войны была трагичной. По сути, фронт перестал существовать, как боевая единица, штаб утратил управление с войсками, целые армии попали в окружение. Фронт был сформирован на основе войск Западного военного округа. Командующим войсками фронта был назначен генерал армии Дмитрий Григорьевич Павлов. Судьба его и вина в разгроме первых дней войны до сих пор не выяснены окончательно. 22 июля 1941 года Леонид Александрович вступил в должность начальника артиллерии Западного направления. Главкомом направления был маршал С. К. Тимошенко, и ему на тот момент подчинялись Западный фронт и Пинская военная флотилия, а впоследствии Западный, Центральный и Резервный фронты. Артиллерия Западного фронта к июлю была практически полностью уничтожена или досталась противнику в результате окружения. Начальник артиллерии Западного фронта генерал-лейтенант Н. А. Клич был приговорен к расстрелу. В этих условиях наладить работу артиллерии фронта было крайне непростой задачей. Но именно с этого момента начинается трудный рост Говорова, как полководца, путь к звезде маршала Советского Союза, путь в Ленинград.