Глава девятнадцатая

В двухстах ярдах от гигантского нефтехранилища Чиун велел таксисту остановиться, сказал ему, что плату он получит на небесах, и ступил на обжигающий лобинийский песок.

Как он и думал, склад был заброшен. Ни людей, ни признаков какой-либо деятельности. Нуич явно не хотел, чтобы ему помешали.

Чиун медленно двинулся к цистернам. Ноги его шагали по раскаленному песку, не чувствуя жара. Сердце старого корейца было преисполнено печали и гнева: родной сын его брата, член Дома Синанджу пытался осрамить его, Чиуна, убив Бараку. Смерть была бы слишком легким наказанием для ослушника, к тому же смерть – единственный вид наказания, на который Чиун не имеет права. В течение многих столетий действует непреложное правило, согласно которому правящий Мастер Синанджу не может лишить жизни ни одного жителя их деревни. Правило это было установлено для того, чтобы оградить жителей от тирании благодетеля, буде он пожелал бы сделаться их тираном. У Чиуна связаны руки, и Нуич, что было хуже всего, знал это.

Кроме того, Нуич более чем вдвое моложе Чиуна. Он имел доступ к секретам Синанджу с малых лет, когда был избран и предназначен в преемники нынешнему Мастеру Синанджу. Сегодня ему предстоит испытание.

Чиун остановился у громадной цистерны, выкрашенной в красно-белую полосу, и прислушался. Он слышал, как за много миль отсюда легкий бриз ласкал прибрежные пески. Он слышал шорохи, производимые мелкими зверьками, спрятавшимися в свои норки. Он слышал, как движется нефть, тяжело переливаясь по широкой – в четыре фута шириной – трубе, змеящейся среди песков и оканчивающейся здесь, в небольшом бетонном хранилище, откуда эта драгоценная жидкость перекачивается по более мелким трубам в цистерны.

А больше ничего не было слышно.

Позади длинного ряда цистерн виднелись вышки, сооруженные над действующими скважинами, но и они сейчас бездействовали. Чиун осторожно зашагал по песку к гигантским стальным сооружениям, напоминавшим башни.

Не дойдя до них совсем немного, он остановился и осмотрелся. С трех сторон его окружали цистерны, с четвертой стояли вышки. Получался своего рода амфитеатр с ареной посредине. Лучшего места для схватки было не придумать.

Чиун сложил руки на груди и заговорил. Его голос отчетливо раздавался в мертвой тиши лобинийской пустыни:

– Я, Мастер Синанджу, пришел сразиться лицом к лицу с тем, кто узурпировал мои права. Где тот человек? Видно, он прячется в песках, как струсившая полудохлая ящерица? Пусть он выйдет ко мне!

В ответ прозвучал голос, эхом отразившийся от цистерн:

– Уходи, старик! Я бросил вызов не тебе, а белому человеку, которому ты выдал наши секреты. Ступай прочь!

– Ты опозорил меня, а не белого человека, – ответил Чиун. – Ты опозорил меня и всех моих предшественников. Выходи!

– Как тебе будет угодно, – раздался голос Нуича, и вслед за тем появился он сам. Он стоял на нефтяной цистерне, в шестидесяти ярдах от Чиуна. На нем тоже был черный костюм для каратэ.

Он простер обтянутые черной тканью руки к пышащему зноем небу и воскликнул:

– Ты глуп, старик! Сейчас ты умрешь!

Нуич бросил презрительный взгляд на своего дядю и спрыгнул вниз. Очень плавно и легко он приземлился на песок у основания цистерны, снова посмотрел на Чиуна и медленно направился к пожилому тщедушному Мастеру Синанджу.