Хворостинин раз и навсегда попал в поле притяжения помощницы Паисия, хотя и не осознал этого. Ему было легко и просто рядом с этой молодой вдовой.

Евфросиния интуитивно чувствовала, что нравится князю, но никаких планов в отношении него не строила, поскольку их разделяла огромная социальная пропасть: он был князь, а она из черных посадских людей, к тому же еще и вдова с ребенком.

Впрочем, в тот переломный для русского этноса период очень часто происходил быстрый подъем простого, но талантливого человека вверх по социальной лестнице и, столь же быстрая утрата князем или боярином всех своих позиций в результате отправки в монастырь, лишение всего имущества, а то и жизни.

Правда, линия любви на руке князя говорила, что он женится на вдове с ребенком и от этого брака родится три сына, но мало ли что может померещиться ведунье, даже такой искусной, как она.

Хворостинин потряс головой из стороны в сторону, чтобы избавиться от обаявшего его женского морока, и стал объяснять, по какому поводу позвал помощницу ключника.

– Есть у меня, Евфросиния, для тебя непростое задание. Найди возле храма Иоанна Богослова лавку менялы Йосифа Шафира. – Князь протянул золотую монету. – Вот тебе султаний. Попросишь Йосифа разменять его на наши серебряные монеты. Скажешь, что тебе выплатили пенсию за погибшего мужа – привез новый наместник, который его знал по осаде Полоцка.

За один золотой проси восемьсот денег московских или четыреста денег новгородских. Поторгуйся при обмене, но не очень сильно. Как серебро получишь, скажи, что у тебя есть еще два золотых, но ты их с собой не взяла, поскольку боялась, что тати их могут выкрасть на улице. Скажи, что готова обменять эти два султания по тому же курсу, если он придет к тебе в хоромы. Йосиф жадный и обязательно придет за своей выгодой, а ты его ко мне направь. Я хочу с ним по одному делу переговорить, но только, чтобы об этом никто из посадских не ведал. Поняла, красавица?

Хворостинин осекся. Слово «красавица» слетело у него с языка, само собой.

Евфросиния заметила неловкость князя от того, что он назвал ее красавицей, но сделала вид, что ничего не произошло.

– Поняла, княже, как не понять? Ведунья же я, как говорила. Знаю, что тот Йосиф торговлей занимается с литовцами, поляками, да и с немцами. Вечером придет он сюда.

Хворостинин обрадовался, что удалось так просто выйти из неловкой ситуации в разговоре с понравившейся ему молодой женщиной и, в знак благодарности, объявил:

– Да, серебро, что поменяешь, себе оставь. Шуйский, небось, не платил тебе за службу?

Полякова тяжело вздохнула, подтвердив таким образом, что бывший наместник был патологически жаден и обещанного за службу жалования действительно ей ни разу не выплатил. Она спрятала султаний в складках своего сарафана, повернулась и вышла.

Через два часа помощница ключника вернулась и сказала, что Йосиф дал ей за золотой только семьсот московских денег и придет поздно вечером поменять остальные. Стражу она предупредила, и та проводит менялу прямо к Хворостинину.

Потом Евфросиния попросила отпустить ее завтра с утра сходить проведать дочку и сестру, занести им съестных припасов. Князь разрешил и дал распоряжение выделить сани, на которых привезли пушнину, да одного вооруженного слугу, чтобы охранять свою помощницу по дороге.

Напоследок князь неуверенным голосом спросил: Евфросиния, а что под моей палатой находится? Ты там не бываешь?

Молодая вдова с подозрением посмотрела на своего начальника и ответила:

– Нет, Дмитрий Иванович, там, в клети, съестные припасы хранятся, да ход в сторожевую башню проходит. Я же ночую в каморе на чердаке, выше этих палат. А что?

Хворостинин опять смутился, поскольку думал совсем не о том, как найти в хоромах спальню молодой женщины, а о вести, услышанной от незнакомки в черном в храме.

– Нет-нет. Это я про другое, – стал оправдываться Дмитрий Иванович. Потом разозлился сам на себя за эти оправдания и нервно произнес: