Я остался один. В комнатке, в доме, во всей Вселенной.
Хотелось взвыть. Но я сдерживался, потому что знал: этим делу не помочь. Неужели меня не закалило всё то, что я пережил раньше?
Закалило, да. Но не от этого.
Защипало глаза, и я ощутил, как к ним приливает кровь и на них выступают слёзы. В правом глазу вдруг стрельнуло болью, и я быстро прижал то место пальцами.
Похоже, лопнул капилляр, не выдержав внезапного напряжения. Чёрт, теперь ведь новый бледно-красный канал долго будет видно на белке…
Значит, остаётся одно. Нельзя плакать. Если я такой же холодный, как Ульяна, то я не должен так париться из-за всего этого. Вопрос лишь в том, на самом ли деле у моего магнита только один полюс.
Но если их всё-таки два, то второй пока явно не виден. Ульяна права: я стал слишком ответственным и рассудительным, чтобы совершать необдуманные поступки, которые приведут к победе в одном случае, — если в них будут сумасшедший кураж и вера в удачу.
Стоит ли ломать себя в погоне за призрачной целью? Особенно если моё вмешательство может повредить чьему-то счастью?
Возможно ли смириться со всем, потому что, видите ли, так надо? А главное — нужно ли?
Ответов на эти вопросы я не знал. И поэтому чувствовал себя неуютно.
До истечения срока ультиматума оставалось двадцать два часа. И мне всё сильнее не давала покоя мысль о том, что происходит с Дашей.
Глава 5
СЕНСАЦИЯ
Чтобы унять растущее беспокойство, я решил написать Даше в обычной соцсети, если она меня там ещё не заблокировала. Причин к тому особых вроде не было, но кто знает, что можно ожидать от девчонок?
Звонить ей отсюда нет смысла, потому что сигнал сети появляется разве что на втором этаже, но, если честно, и на чердаке соединение настолько слабое, что никому дозвониться всё равно нельзя.
Зато на даче был роутер, к которому я мог подключиться. С ноута или с драконофона, в который в дополнение к встроенной туда специальной симке я вставил ещё и обычную. Деньги на счету имелись: надо же мне было что-то делать со своими заработками, — так что из-за этого проблем с Интернетом не возникнет.
Я встал из-за стола и вышел из пристройки — в лес с задней стороны домика. Обошёл жилище, с горечью взглянул на стоявший рядом домик Ульяны — в целом такой же, только бирюзового цвета и пустой, — и во второй раз за день направился по еле заметной тропинке к родительской даче.
Вышел из-за деревьев, с драконофоном в руке приблизился к дому, идя точно к одному из его углов, чтобы труднее было заметить меня из окон.
Я не хотел, чтобы меня сейчас видели мама с Севой. Всё-таки стремление к уединению при решении вопросов, которые не требовали участия других — «уже» или «ещё», без разницы, — временами проявлялось и теперь.
Оставались также гипотетические соглядатаи «Бхаггара», которые могли тут всё утыкать камерами и следить за моей семьёй. Но от них (если допустить, что миниатюрные камеры здесь всё же есть) я отвязаться не мог никак. А значит, можно было на них наплевать.