— Как какая муха? Ты подговорил сестру, невзирая на нашу с ней дружбу, бессовестно воспользовавшись её минутной слабостью, и я оказалась здесь! Зачем, Матвей?

— Я хотел тебя увидеть, — голос не изменял Елагину.

— Увидеть? А в ресторане я невидимкой плавала? — возмущение девушки нарастало с каждой секундой.

— Там невозможно было нормально поговорить.

— Так увидеть или поговорить? — не давала спуска она.

— И то и другое, Ёла!

— Губа не дура! Так о чём же ты хочешь поговорить? — и на максимальной громкости прибавила, — спустя больше трёх лет?

— Я хочу, чтобы мы общались… — Матвей не смог вовремя подобрать слово, и выпалил, — по-дружески.

— Лежа в одной постели? Надо Майе Сергеевне позвонить, посоветоваться, какая сторона тебе, какая мне? — съязвила Хмелевская, утрируя сложившуюся ситуацию.

— Ёла, успокойся!

— Успокоиться? — её глаза расширились на миг, а голос дрожал от возмущения, — так я была спокойна, — громкость вдруг заметно увеличилась, — три года! — и она продолжила чуть тише, — вроде бы жила после того, как ты меня бросил… Ладно, что не переспал и бросил, а просто, бросил… по телефону, будучи уже в Москве. Красавчик!

Ёла… — Елагин поднялся на ноги.

Но она его уже не слышала…

— Знаешь, я хотела, правда, всё наладить. Притвориться, что ничего и не было. Подумаешь, сходила на пару свиданий! — на самом деле их было больше. — Подумаешь, забила себе башку тупыми и наивными мыслями… Ради дружбы наших семей наступила себе на горло, — она грубо тыкнула указательным пальцем в себе в шею, — ничего никому никогда не говорила! Тебя обходила стороной. Ради дружбы семей! Ради Майи Сергеевны! Думала, что будем общаться с тобой хотя бы уважительно, но нет! Тебе надо всё испортить! Провоцировать! Запирать меня! Ложиться со мной в постель! Зачем? — Хмелевская развела руками, вопрошая, — зачем, Матвей? Ты ни разу не нашёл в себе силы за все три года поговорить со мной. А сейчас ты лёг со мной в одну постель, серьёзно? — она театрально захлопала глазками.

— Ты рассказала всё Косте, — Матвей вытащил из рукава единственный козырь.

Ёла раскрыла рот от удивления.

— В самых общих чертах, — глухо выдохнула она, — в минувший Новый Год, когда уже сил не было скрывать всю боль и разочарование! — с серьезным видом пояснила Хмелевская, а потом вновь набрала скорость, — он ведь толком ничего не сказал тебе, верно? Потому что подробности ему совсем неизвестны.

— Прости, я не знал, что у тебя так болит, — Матвей задумчиво отвел глаза в сторону, предчувствуя жирную точку речи «пленницы».

— Зачем ты ложишься со мной в постель, если у тебя есть девушка? Ты вчера преспокойно отправил её в отель, а сам приехал сюда, устроив мне ловушку. Решил повоспитывать? — не дождавшись ответа, Ёла продолжила. — Знаешь, что я поняла? — она выдержала эффектную паузу. — Я поняла, что я дура! Что все эти годы я не жила вовсе, а была «в домике»!

Смеясь над собой, девушка на миг изобразила ладонями крышу над головой.