— Сильно обиделась?

— Сильно, — отвечала Хмелевская, чувствуя, что уже не уверена в этом, как прежде, — сама с родителями разберусь.

— Кстати, с мамой твоей я познакомился.

Зелено-карие глаза в изумлении уставились на Гедианова.

— И когда всё успел?

— Она расстраивается, что ты не идешь на контакт.

— Почему они не расстраивались, когда называли меня «лживой тварью» и увольняли с работы??? — в крайней степени возмущения произнесла девушка. — Костя, я понимаю, что ты хочешь, чтобы я наладила отношения с родителями. Я уверена, что рано или поздно это случится, но, услышь меня сейчас, пожалуйста, я хочу решить это сама.

— Хорошо.

Хмелевская выдохнула.

— Это ещё не всё!

— Господи! Костя!

— Ты же сама попросила правду. Вот и слушай, — напомнил он.

Гедианов вышел из комнаты и скоро вернулся. Одна рука у него была заведена за спину.

— У меня к тебе просьба: подари мне кое-что.

Ёла поднялась на ноги и скрестила руки на груди.

— Гедианов, ты совсем что ли обнаглел?!

— Вот это! — молодой человек вывел руку из-за спины, она увидела, как на его широкой ладони красуется мужской браслет с египетским орнаментом. Браслет, который сотворен её руками.

— Ты серьезно? Вот надо же, и браслет с собой прихватил! Уф, и ушлый ты, Гедианов.

— Подари!

— Хорошо. Пусть будет твоим. Тебе правда нравится?