Но он этого не сделал.

Слеза скатилась по моей щеке, и мое горло попыталось сомкнуться вокруг слов, прежде чем они могли вырваться.

— Я больше не могу быть с тобой и получать только половину тебя.

Что-то противоречивое вспыхнуло в его глазах.

Я повернулась, чтобы уйти, но его слова остановили меня.

— Попробуй оставить меня, Джианна.

Это была угроза, но за ней скрывалось что-то еще — что-то грубое и неукротимое. Что-то близкое к панике.

Мой взгляд встретился с ним. Последний прощальный взгляд, и я вышла за дверь.

Как только я оказалась в холле, мой пульс подскочил от звука разбитого стекла. Я представила, как мой апельсиновый сок растекается по кухонному полу рядом с тем местом, где лежало мое выброшенное сердце.

Десять минут спустя я сидела на диване, не зная, что мне делать и куда идти, когда открылась входная дверь.

Я посмотрела на него, но он не выдержал моего взгляда, закрывая за собой дверь. Он всегда смотрел в глаза. Он оделся, не пожалев даже зажима для галстука и запонок.

— Хочешь знать, что сделало меня таким? Хорошо. — в его голосе слышалась горечь. — Я расскажу тебе.

Он прошел дальше в комнату, остановился в нескольких метрах передо мной, а затем резко выдохнул, будто не мог поверить, что делает это. Словно он уже пожалел об этом.

Мои легкие сжались от неуверенности, затем раздулись от облегчения, что он сдается.

— Моя мать готова на все ради нескольких долларов, Джианна. Все, чтобы быть под кайфом. Героин был ее любимым наркотиком, но она была далека от привередливости.

Я сглотнула, теперь понимая, почему он был таким неприятным, когда вытащил меня из тюрьмы, хотя мы встречались раньше. Наркотики. Наверное, он испытывал ко мне отвращение.

— Каким-то образом она связалась с сутенером из Братвы. Мы все знали, когда к ней приходил клиент, потому что они всегда стучали три раза, и это сотрясало всю однокомнатную квартиру, в которой мы жили. Это был бесконечный цикл. До четырех утра я не мог заснуть под звуки траханья в соседней комнате.

Он покрутил часы на запястье. Раз, два, три.

— Ты считаешь, что я теперь красив? — его взгляд наполнился сарказмом. — Видела бы ты меня ребенком.

Моя грудь похолодела, когда ужас закипел внутри.