— Что надо? — прорычал он.

— Сэр Годфри дома, Лютик? — спросил брат.

Лютик? Я не поверил своим ушам, но когда брат произнес его имя, детина умолк.

— Я вас знаю, — сказал он неуверенно.

— Знаешь, а как же, — грубо ответил мой брат, — и мы хотим увидеть сэра Годфри.

Детина смотрел на меня. Он нахмурился.

— Вам лучше войти, — сказал он, широко распахивая тяжёлую дверь.

Через две минуты я стоял перед сэром Годфри.

А два дня спустя пожалел, что не остался у Томаса Батлера.

— Ты не написал ни слова с тех пор, как часы Святого Леонарда пробили десять, — упрекнул меня отец Лоуренс, — а это было десять минут назад.

— Я думал, — сказал я и опустил кончик пера в чернила.

— Я вижу. Какую последнюю строчку ты переписал?

— Мешаются все времена в смятенье, — прочитал я вслух, — И падает седоголовый иней К пунцовой розе в свежие объятья.

— Ох, довольно цветистый стиль, — сказал он со смешком. — Цветистый, из-за розы, — объяснил он шутку и вздохнул, когда я не улыбнулся. — Так что будешь делать, Ричард, если уйдёшь из труппы?

— Присоединишься к другой?

— К людям лорда-адмирала?

Я покачал головой.

— Им не нужны актёры. Но я слышал, что собирают новую труппу.

— Да?

— Граф Лечлейд.