— Мне что, на него смотреть надо было, — проворчал я, подхватывая под локоток Соньку и подпихивая в спину Федьку.
— Вовка, ты самого Гриню вырубил! — снова проинформировал меня Федька.
— Да, я знаю, ты уже говорил.
— Вова, ты не понял! Ты самого… — я заткнул ему рот ладонью.
— Федь, задолбал уже. Да, я вырубил Гриню. И что?
— Так это же Гриня! Он самый сильный в Кантемировке!
— Да мне наплевать, Федь. Был самый сильный, теперь я самый сильный. Всё? Пошли, а то Соня волнуется.
Ну, это я погорячился, конечно. Соньку сейчас, наверное, ничего не волновало. Она как зависла, так и продолжала витать где-то в облаках. Тут мы как раз к её дому подошли. Решив излечить её от этой странной болезни, я её обнял и осчастливил поцелуем в засос.
Спустя минуту, она начала приходить в себя и затрепыхалась. Решив, что лечение прошло успешно, я её выпустил и успешно ушёл от нокаутирующей пощёчины. Брякнула захлопнувшаяся калитка.
— Дурак! — сообщили мне, уже откуда-то из глубины дома.
— Я знаю, — негромко отозвался я.
— Вовка, ты поцеловал Соньку! — сообщил мне Федька.
— Да я как-то в курсе, и что?
— Ты не понял, ты поцеловал Соньку!
— Ещё раз скажешь это, и я поцелую тебя, — проинформировал я Федьку.
— Ы-ы?!
— Ага…
Глава 3
— Алексей Макарович, я уважаю нашу милицию и очень уважаю вас лично. Но хватит читать мне мораль, как и что мне делать, когда мне или моим друзьям хотят набить морду, — ответил я нашему участковому, когда он пришёл к нам в гости, для проведения профилактической беседы со мной, — Вот знаете, очень категорически возражаю. Мне что, надо стоять и ждать, когда меня изобьют? Нет у меня такого желания. Милицию звать на помощь? Да меня в землю по уши вобьют, за это время раз пятьсот, пока вы прибежите. Нет, я буду делать то, что умею — качественно бить на опережение, как завещает товарищ Сталин.
— Это когда он такое говорил? — поперхнулся наш участковый.