В дверь за то время, пока он спал, никто не ломился. Она так и осталась в том положении, в каком он ее закрыл. Провода так же ненадежно держали ручки, но хотя бы выполнили предназначенную им функцию.

Аккуратно размотав их обратно, Андрей сунул их в сумку, а потом распахнул дверь ударом ноги. Ржавые петли не выдержали столь грубого обращения и с протяжным скрипом лопнули, уронив дверь на пол.

Присев от поднятого грохота, Андрей понадеялся, что на шум не сбежится с десяток таких же уродов, одного которого он застрелил тут в прошлый раз. Пару минут просто ждал, обводя видимую часть комнат лучом от фонаря.

Убедившись, что никого нет, он поднялся и пошел к выходу. Особенно нигде не задерживался, только старался не шуметь, пролезая среди хаотично наваленных укреплений и предметов мебели. И только выйдя к стальной двери, отделявшей убежище-могильник от остального мира, он заметил еще один сгорбленный силуэт, мелькнувший в свете фонаря. Сглотнув, он распахнул железную дверь, а потом прижал, уже выскользнув в шлюзовую камеру. Оглянулся, чтобы посмотреть, нет ли тут чего-нибудь, что можно привалить к двери, чтобы от туда точно ничего не вырвалось. Ничего такого не было, поэтому пришлось оставить как есть. После этого он захлопнул и вторую дверь, выйдя на лестницу.

Поправив сползшую за спиной сумку, Андрей взял оружие поудобнее и начал подъем наверх.

Аккуратно высунувшись за угол, Тирар осматривал окружающую местность. ПНВ третьей модели, к которому он привык, давал почти объемное изображение, разве что не переходящую в трехмерную картинку.

Пейзаж, который выдавался в темных и светлых оттенках зеленого цвета, нельзя было назвать живописным. Сейчас они находились практически на поверхности, даже более того, где-то на третьем этаже торчавшей наружу части небоскреба. Все остальное было засыпано различным мусором или же другими наслоениями. Через один лестничный пролет можно было выбраться из разбитого стекла на внешнюю сторону насыпи, состоявшей в основном из обломков автомобилей и кусков обсыпавшегося покрытия стен. Там обычно и спускались, возвращаясь из очередного рейда.

Только вот теперь у Тирара было неспокойно на душе. Да и вообще, как может быть человек спокойным, выходя в рейд на Пустоши. Хотя сегодня было неспокойно как-то особенно, словно должно было случиться что-то особенно плохое. Руки непроизвольно сжали ствол полуавтоматической винтовки, которую он вечно таскал с собой. Ему уже не в первый раз говорили, чтобы он выбросил эту пукалку и подобрал себе что-то стоящее. Ничего он не будет менять, качал он каждый раз головой, с ней он всегда обеспечен патронами. Полчаса сидения в углу и недельная норма, собранная из резаных гвоздей и старой жести, уже готова. Правда, годилось это только против не очень бронированных противников.

Он в последний раз пристально взглянул на открывшуюся панораму. Старая улица города, уже наполовину пропавшая под новыми наслоениями, выглядела, вроде, как и прежде. Торчавшие вкривь и вкось небоскребы, местами даже наваливающиеся друг на друга, а кое-где и вовсе рухнувшие, полностью перегородив проезд. Посреди улицы все еще торчал высохший ствол дерева, проросшей здесь черт знает когда. Вот там, на автомобильном перекрестке, полном автомобильных остовов, наполовину засыпанных серым песком, асфальт проломила крыша здания, каким-то чудом наполовину в него провалившись. Злое, говорят, там место, якобы никто, кто заходил, не вернулся. Тирер, конечно, в эти басни не верил, но странную конструкцию заприметил давно. По двум причинам.

Во-первых, она была отличным ориентиром, куда следовало двигаться дальше. А во-вторых, оттуда чуть ли не каждый раз на них выпрыгивали непонятные черти, передвигающиеся на четырех лапах, но дерущиеся, как люди. И все при этом в угольно-черной косматой шерсти.

Осторожно протер окуляр ПНВ и углубился в осмотр. До поворота все было чисто, если не считать эти подвижные тени возле высокого здания с колоннами. Разглядеть конкретнее не удавалось. Еще ему не нравилось тело, лежащее на крыше старого грузовика. Мертвое тело, с натекшей из ран кровью, слабо блестевшей в частотах ПНВ. А наудачу он действовать не привык. Если же там ничего опасного, то добираются до здания без проблем, там поворачивают, а оттуда уже рукой подать до их укрытия.

– Ну, что там? – шепнул подползший к нему Михай.

Парень он ничего себе, прибился к ним месяца два назад, но уж больно нетерпеливый. Внимательно посмотрев в заросшее щетиной лицо Михая, Тирер еле слышно вздохнул, но ничего не ответил, только отвернулся обратно в сторону улицы.

– Тирер, ты что, не слышал меня? – Михай дернул его за рукав, нетерпеливо покусывая губу, – идти можно или нет?

– Да заткнись ты, – осадил его лежавший чуть дальше Сава, – не видишь, человек думает.

В темноте его было не разглядеть, но Тирер понял, что он еще здесь. Сава был единственным в их отряде, кого он по-настоящему уважал. Все остальные так, пушечное мясо и носильщики. Как для него, так и для Бура, шефа их маленькой сборной команды. Вот и сейчас Бур пошел по своим правилам, отправив вместе с двойкой ходоков новоприбывшую мелочь, обкатываться и отсеиваться, если кто не выдерживал. Возвращаясь обратно, Тирер не уставал удивляться, что пока не было потерь. Даже когда они провалились в змеиное гнездо, где его никогда не было, новички не сплоховали, умело распределились и пошмаляли гадов к чертям собачьим. Если и так дальше пойдет, то у Бура появится очень даже боеспособный отряд, гораздо лучше, чем имели его ближайшие конкуренты – Колян и мистический Коба, с людьми которого практически не были знакомы ближе, чем на дистанцию огня стрелкового оружия. Вот и сейчас, разглядывая улицу, Тирер больше всего боялся не зверья или каких-то пришлых, а очередной засады Кобы, взявшего моду грабить ходоков Бура. Если и в самом деле они здесь есть, то живым всем уйти, точно не получится.

Несмотря на все свои подозрения, Тирер так и не нашел ни единого намека на засаду. Никаких намеков, даже самым слабеньких. Решив, что все равно больше ничего не увидит, Тирер перевернулся на спину и посмотрел на своих компаньонов.

– В общем, положение дел не так уж и плохо. Если выдвинемся сейчас, то можем проскользнуть домой даже очень быстро. Хорошая новость – засады Кобы не видно, наверное, ему хватило прошлого раза. Плохая новость – там кто-то у стен ошивается, но не разглядеть, кто конкретно. Поэтому мы сейчас выходим, но по сторонам смотреть, мало ли что. Я с Сухим иду первыми, замыкает Сава с Клеем, остальные держаться посередине и не забывают, что не на прогулке. Вопросы?

Вопросов не было. Дав пять минут на то, чтобы подготовиться и перезарядить оружие, Тирер помахал рукой, показывая, что начинает движение. Самой большой проблемой здесь были, конечно, четыре здоровых баула, полных хабара, набранного среди развалин. Бросить бы и их и двигаться одним. Тогда бы наверняка дошли бы без единого выстрела, но без этих баулов не было смысла и выходить. За хабаром или на его продажу они и вылезают из укрытия Бура, больше не зачем. Тирер сплюнул. Живем как крысы, выбежали, схватили и обратно, чтобы никто не заметил, на хвост не наступил.

Отползя в сторону от проема, он встал на ноги и поднялся по лестнице. Следом за ним шел Сухой, нескладный мужик, давно переваливший за пятьдесят, но все еще строящий из себя молодого повесу. Особенно его не любили за пристрастие к выпивке, без разбора, из чего она сделана. Если бы не его умение чинить всякий хлам, в разы повышая его стоимость, Бур бы давно его послал бы куда подальше. А так приходилось мириться и выслушивать яростные вопли Бура в ответ на каждую попойку Сухого. Особенно всех интересовало, откуда же он берет выпивку. На продажу его больше не брали, с тех пор как он устроил поножовщину в баре в Автостроителе, и им чуть было не запретили появляться в городе. Удалось откупиться половиной привезенного хабара, за который Сухой Буру до сих пор расплачивался. Тирер его взял с собой чисто для прикрытия, подсознательно решив, что Сухой пойдет первым и в случае опасности предупредит всех своей смертью.