2504 день. Сегодня я потерял двух солдат. Гражданские говорят, что не видели их, похоже, что съели. С этого дня запретил своим подчиненным покидать укрепления и отходить от оружия. Контакты с гражданскими пресекать.

2505 день. Кто-то впустил светособак внутрь. Мы едва отбились, благо по лестнице они могли проходить только по одному. Как только мы вновь закрыли дверь, несколько гражданских напало на солдат. Расстреляв зачинщиков, я объявил, что арсенал и казармы являются запретной территорией. На попытки проникновения мы будем отвечать огнем.

2506 день. Наши неприкосновенники тоже подошли к концу. Гражданские о чем-то договариваются. Солдаты на взводе. Мы и так постоянно видим, как они по жребию выбирают, кого есть. Иногда просто разрывают без всякого жребия. Похоже, они просто сошли с ума.

2507 день. Сегодня пропала связь с арсеналом. Похоже, гражданские перерезали светопровод. Отправил пять человек проверить кабель. Они вернулись, доложив, что гражданские выказывают явные признаки агрессии и дальнейший путь опасен. Правда, говорят, видели укрепления арсенала, оттуда пытались связаться через световые сигналы.

2508 день. Со стороны арсенала слышна стрельба. Похоже, гражданские напали на охрану. Выделив людей, попробовал пробиться. Нас атаковали, закидывая камнями и какими-то обломками. Пришлось открывать огонь. В коридорах пришлось разделяться, но из каждой двери выпрыгивали эти безумцы, впиваясь зубами и ногтями. Мы не дошли, потеряв несколько человек.

2509 день. Почти у всех укушенных наблюдаются признаки лихорадки. Похоже на заражение крови. Люди месяцами не чистили зубы, а с их последним образом питания во рту наверняка развелись весьма вредные бактерии. А у нас нет медикаментов, чтобы им помочь.

2510 день. Надеюсь, что арсенал отбился. Стрельбы оттуда больше не слышно. Казармы постепенно превращаются в медицинскую палату. У укушенных жар и лихорадка.

2511 день. Положение ухудшилось. Нас атаковали гражданские, теперь у них есть оружие. Арсенал взят… Они кидались в нас головами убитых.

2512 день. Не могу писать, гражданские атакуют, они взяли нижний пролет.

2513 день. Сегодня мы отступили во внутренние помещения. Я не могу больше называть атакующих людьми. Они оттаскивают своих убитых и поедают их. Совсем с ума посходили. Дисциплина среди солдат расшатана. Каннибализма нет, перед глазами яркий пример, но они едят все подрят, грызут ремни и обувь. Почти все семьи солдат погибли, когда атакующие прорвались в казармы. Это похоже на наш конец.

2514 день. Сегодня пять человек застрелились. Один с хохотом перелез через баррикаду и не сопротивлялся, когда его утаскивали. Позиции пока не атаковали. Похоже, они что-то затевают.

2515 день. Атакующие слили остатки топлива генераторов и подожгли наши укрепления. Прорвались внутрь. Отступать было просто некуда. Почти все погибли. Я и еще пятнадцать человек заперлись здесь. У нас три ящика патронов, но надолго этого не хватит.

2516 день. Атакующие поливают нас огнем из стрелкового оружия и пытаются поджечь баррикаду. Патронов больше нет.

Конец записей».

Андрей, дочитав записи, оглянулся на генератор. Топливо фактически кончилось, аппарат выжимал последнее. Ему оставалось еще от силы несколько минут работы. Просмотреть карты явно не получится. Выдохнув, он отключил компьютер и отодрал нижний дисплей от стола. Небольшие шурупы, скреплявшие корпус, вполне можно было выкрутить даже с помощью вилки. Немного поискав в соседних комнатах, Андрей обнаружил обыкновенную отвертку, что даже лучше вилки. Отвинтив корпус, он достал оттуда жесткий диск и взял с собой. Может, еще пригодится, получится, где прочитать. Положив пока диск рядом, он оставил тут и оба лишних пока ствола. Сегодня он вряд ли пройдет дальше. Посмотрев на окружающую темноту, Андрей чуть улыбнулся. Какое, к черту, сегодня, здесь нет ни солнечного света, ни часов. Только темнота, где бессмысленно делить время на отрезки день или ночь, сегодня или вчера. Лучше сказать так, в ближайшие несколько часов он слишком устал, чтобы двигаться дальше. Сказывался и сложный переход обратно в эту реальность, и нервное напряжение, и испуг, и отсутствие еды и воды. Тем более, здесь еды он не найдет. Несчастные сами все съели. С такими скорбными мыслями он решил пока спуститься вниз и посмотреть что-нибудь вроде сумки, куда можно сложить все свои скудные находки. А еще можно посмотреть упомянутый в дневнике арсенал. Может, там что осталось.

Вообще, оказалось, что это убежище гораздо больше, чем он представлял в первый момент. Люди отгородили себе почти половину корпуса. Мельком оглядев некогда обжитые помещения, Андрей подумал, что тут жили не меньше полутора тысяч человек. Хотя, наверное, преувеличивал. Почти везде имелись следы каннибальских пиршеств. Иногда следы столкновений и даже стрельбы. Он набрел на пустой склад, где ничего не было, кроме пустых банок и каких-то пакетов. Там стоял еще один чан с человеческими костями.

Арсенал оказался на противоположном конце убежища, среди вручную собранных укреплений. Половина баррикад сейчас уже была растащена, но все равно четко виднелись следы скоротечного, но жестокого боя. Пол под ногами усеяли стреляные гильзы и пустые магазины. Обломки костей на местах, где атаковавшие настигали защитников и прямо там же и разделывали.

Арсенал пуст. Гражданские, как их называл автор дневника, забрали все оружие, чтобы добить тех, кто укрепился в казарме. Как же велика была их злоба, если они, голодая и мучаясь, все равно вцепились друг в друга. Посчитали тех людей виноватыми в том, что произошло? Или просто не знали, кого в этом обвинить и нашли крайних?

Единственное, что Андрей все же сумел здесь отыскать, так это большую брезентовую сумку с пустыми банками внутри. Кто-то рванул молнию так, что она собачка вылетела из пазов, но вставить обратно не было большой проблемой. Кроме того, нападавшие побрезговали взять предметы экиперовки, бывшие здесь, а может, не посчитали их нужными. Андрею же, с его тонким комбинезоном, было все равно. Он бы сейчас и в звериные шкуры нарядился. Жаль только, что выбор был не богатый. В шкафах продолжали висеть комбинезоны и несколько стопок униформы непонятного типа, но как только их касаешься, расползаются по швам и разваливаются на части. Ведут себя так, словно сговорились оставить его помирать на морозе.

С ними в сговор не вступил только старый кевларовый бронежилет, в котором и гнить было особенно нечему, да прорезиненные налокотники, взятые просто так, потому что ничего больше не было. Потерев замерзшие уши, Андрей в последний раз осмотрелся, ничего он тут больше не пропустил. За время поисков фонарик под стволами немного побледнел и было ясно, что возвращаться надо уже сейчас, если он не хочет прогуливаться среди этого кладбища в полной темноте.