Все. Больше нет ему места в моей жизни. Сам просрал все. Бросил меня, как шлюху залетную. Перебесилась я, переплакала.
И боль тупую проигнорирую.
— Стоять! — прорычал Платон, когда я мимо него прошла.
Я не обернулась, только привет ему факовый двумя средними пальцами над головой сложила.
Это тебе от Лили, гад!
Шла я к подъезду спокойно и размеренно. Не дождется фрик, чтоб бежала я от него, как испуганная. Пусть в свои миллионные хоромы возвращается. Мне плевать и на статус его божественный и на счета денежные.
Хотел перевоспитать меня — пусть получает. Теперь я воспитанная и на плохих мальчиков не ведусь. Настолько плохих, что девочек влюбленных кидают.
Я сделала шаг к порогу и кроссовком не коснулась плитки. Крепкие руки подхватили меня поперек талии и закинули себе на плечо.
Трехэтажный мат вырвался из глубин моего интеллигентного сознания непроизвольно. Я начала с силой брыкаться и вырываться.
Платон, как гребанный молчаливый терминатор, вытрусил из сумки ключи и открыл все двери.
В мою квартиру! Подонок. Вломился со мной на плече. Закрыл дверь за нами на ключ.
И не спуская меня, прошагал в спальню. Только на кровати меня скинул.
— Да чтоб тебя голодные собаки растерзали! — прокричала я от злости. Где вообще мой баллончик?!
Я пошарила руками по кровати и увидела, что Самойлов откинул мою сумку в дальний угол.
— Лили, нам поговорить надо, — сказал Платон.
А я от злости с такой силой ему пощечину захерачила, что ногти оставили алые борозды.
А Самойлов, скотина дикая, ухмыляется. Я снова замахнулась, чтоб выбить из него дебильную царскую улыбку.
Но он сразу перехватил мои руки и завел их над моей головой.
— Бля, ладно, потом поговорим, — прошипел он возле самого уха.
Я начала брыкаться, пытаясь ударить его по яйцам.