Ее платье спереди было почти полностью разорвано, на обнаженных руках были видны синяки и кровоподтеки.
Ребята из группы Лыкова, еще не отошедшие от напряжения скоротечного штурма, громко переговаривались, продолжая по инерции держать оружие наготове.
– Где Лыков? – спросил я у одного из них.
– На колокольне, – ответил тот, указывая на проход, в котором виднелись ступеньки винтовой лестницы.
Как раз в этот момент двое бойцов вытащили оттуда, волоча за руки окровавленное тело Капли, голова которого безвольно болталась.
– Как он? – спросил я, узнав в одном из волочивших Игоря.
– Пока живой, – ответил Игорь.
– Отстреливался, сволочь, – сказал парень, который тянул Каплю за другую руку: – Чуть меня не задел.
Они двинулись дальше к выходу из склада, и в это время с колокольни спустился Лыков.
– Ну что, все целы? – спросил он своим звучным басом.
– Все, – в разнобой ответили бойцы в маскхалатах.
– Это хорошо, – удовлетворенно сказал Лыков: – Пошли наружу. Сейчас нас хвалить будут.
27.9.1962 г.
СРЕДА.
1 час 20 минут.
– Живой? – оглядывая меня с ног до головы, спросил Зинченко, встречая нас с Рожковым на пороге нашего с Суховым номера в гостинице.
– А чего мне сделается, – ответил я, входя в комнату. Увидев нас, командор улыбнулся и сделал приглашающий жест к столику, на котором стоял ужин на двоих человек.
– Заказали, как только узнали, что операция завершилась, – сказал Зинченко: – Чего так долго добирались?
– Транспорта не хватило. Пришлось на “неотложке” ехать, – ответил Рожков, присаживаясь к столу.
– Со “жмуриками” за компанию? – хохотнул Зинченко.