– Эй?! Ты жив? Просыпайся! Не могу я тебя тут вечно греть!

Голос был девичьим. И запах. И тепло тонкого, нежного тела. Но это была не Ларни. Тогда кто же?

Стефан открыл глаза, но поначалу ничего не увидел. Потом ему показалось, что над ним горят две немигающие серо-голубые звёздочки. Эти звёзды оказались глазами на безмятежно-спокойном и чистом личике, правильной формы, обрамлённом густыми каштановыми волосами.

Сперва Стефан подумал, что это какой-то сон. Он видел эту девушку впервые, но она была так похожа на Ларни, что могла бы быть её старшей сестрой.

На вид ей было лет девятнадцать – двадцать. Высокий лоб, слегка изломанные брови, средней густоты, похожие на крылья птицы. Не слишком острые, но всё же выступающие скулы, подчёркивающие гладкость щёк и округлость небольшого подбородка без намёка на ямочку. Чуть крупноватый прямой нос и может быть чуть великоватый рот с изящно очерченными, но не пухлыми губами, придавали её лицу вид элегантного несовершенства, какое выгодно отличает обладательниц истинной женственности от тех, кто кичится деланной, кукольной красотой.

Но больше всего на этом лице поражали глаза. Спокойные, исполненные достоинства, они не были такими яркими, как у Ларни, но в них то и дело вспыхивали искры. То зелёные, то красные…

А ещё… Стефан моргнул и почувствовал, как загорелись его щёки. Девушка была одета, но одежда эта оказалась, мягко говоря, странной. На ней было трико в мелкую, но совершенно прозрачную сеточку. То, что эта одежда облегает всё тело, включая пальцы рук и ног, оставляя не закрытой только голову, и прилегает к коже, не образуя ни единой складочки, отходило на второй план перед бесстыдной открытостью совершенных форм, какие бывают у красавиц на самом пороге зрелости.

Молодой охотник ясно видел высокую, округлую грудь с парой коричневых сосков, впалый живот, крутые бёдра, тонкую, гибкую талию и женское раздвоение между ног, не прикрытое даже намёком на волосяной пушок.

– Что? – спросила девушка, увидев, как он её рассматривает.

"Неужели она не понимает, насколько она… голая?!" – подумал Стефан, голова которого вдруг стала горячей, а в штанах началось решительное восстание.

– Ах, это! – Девица весело рассмеялась. – Извини, я опять позабыла про эти ваши странные, э-э… обычаи! Ладно, чтобы тебя не смущать, я, пожалуй, надену кое-что ещё.

С этими словами она протянула руку куда-то в сторону, в темноту и достала оттуда лёгкий плащ, который накинула на плечи. Однако это произведение ткацкого и портновского искусства было едва ли не более прозрачным, чем уже одетая на девушке сеточка. Кроме того, она, то ли нечаянно, то ли нарочно не запахнула его спереди, так что всё должное быть сокровенным осталось на виду, как и было раньше.

Стефан никогда до сих пор не видел, чтобы девушки одевались и вели себя подобным образом. Конечно, отношения между молодёжью в посёлке не были такими уж невинными, но всё, что не предназначалось для посторонних глаз, благоразумно скрывалось и пряталось. А если дело заходило слишком далеко, то всё прикрывало бракосочетание, которое священник проводил, покачивая головой и улыбаясь с лёгкой укоризной.

Сам Стефан видел женскую наготу лишь мельком и случайно, каждый раз поспешно и смущённо отворачиваясь. (Ларни не в счёт, её он помогал мыть в тазике от рождения до пяти лет, а потом долго не замечал, что она женщина.)

– Кто ты? – спросил он, стараясь глядеть в сторону.

– Человек, как видишь! – был ответ, в котором почему-то промелькнула доля сарказма.

– У тебя есть имя?

– Зови меня… Сато! – проговорила девушка с лёгкой заминкой, а потом зачем-то хлопнула в ладоши. – Вообще-то настоящее моё имя – Сата, но мне больше нравится Сато!

Стефан пожал плечами – Сато, так Сато. Чудное имя, но ведь и "Ларни", тоже чудное, если здраво рассудить. Ларни в посёлке была только одна, и до неё так девочек не называли. Это имя принесла с собой Маранта, вместе с ребёнком из своего мира.

– Ты здесь живёшь, Сато? – спросил Стефан, который сам не знал, что имел ввиду под словом "здесь".