— Нет. Вон то, голубое.
Платье тоже было красивое. И не такое открытое, как розовое. Квадратный вырез каре был отделан узкой полоской вышивки, и такая же вышивка шла по низу рукавов. а по подолу рисунок был крупнее. В остальном же никаких излишеств.
— Вот это? Что ж, я сейчас подготовлю его.
Сейчас? Мара скептически посмотрела на складки и заломы на платье, образовавшиеся, оттого что оно лежало сложенным в сундуке. Она же ничего нормально разгладить не успеет. Надо было делать это все раньше, благо времени было полно. Но сейчас поздно спохватываться, сама виновата, проспала весь весь день.
— Хорошо. — сказала она. — Но впредь постарайся готовить платья заранее.
Гизел аз покраснела от злости.
— Разумеется, мадхен Хантц.
Поклонилась ей и вылетела из комнаты. Вернулась с утюгом, пыхтела и громыхала, но справилась действительно быстро. Разложила платье и проговорила:
— Вот.
Мара посмотрела на служанку и проговорила:
— Спасибо, Гизел. Руки у тебя просто золото.
Девушка неожиданно смешалась, выдавила неловкую улыбку и сказала, шевельнув крупными кистями:
— Ну что, мадхен, будем одеваться? А то уже время.
Потом она одевались. Платье село идеально, не солгал тот торговец. Почему-то воспоминание о нем было неприятным.
Чем ближе подходил момент, тем больше Мара начинала нервничать. И хоть она и говорила себе, что это просто ужин. Возможность вкусно поесть, не более того. Там будет столько народу, что ее, никто в этой толпе не заметит. А все равно волнение поднимало голову.
Служанка укладывала ее волосы, а она невидящим взглядом смотрела в зеркало. Наконец та сказала:
— Вот, мадхен. Готово.
Мара невольно замерла, глядя на себя. Непривычно. Волосы были уложены в широкую сложную косу. Она еще ее как-то подвернула внутрь и подколола шпильками. Прическа открывала шею и делала ее зрительно длиннее. И из-за этого она казалась себе голой. Но девушкам не полагалось никакой вуали, это замужним особам и вдовам. Пришлось примириться с новой собой.
— Красиво, — проговорила Мара.
Хотела поблагодарить, но тут в дверь постучали. Вошла сухая прямая матрес Фоурм, оглядела ее и выдала: