– Благодарю, это очень высокая оценка, – губы Глера изогнулись в улыбке, и Эмма невольно расхохоталась, всплеснув руками.
– Ну а я…
– Тш-ш, – перебил он, прикрыв глаза, и Эмма испугалась, что он прислушивается к чему-то снаружи, но Глер только мягко улыбнулся. – А вы… от вас никто не мог глаз отвезти. Моя молодая жена всех свела с ума.
Она отвернулась, еле сдерживая губы, которые так и норовили изогнуться, и уставилась на улицу.
Экипаж был открытым, и было видно побережье Лавалле, протянувшееся с одной стороны, и ровные ряды одинаковых белых коттеджей с другой.
Спокойствие. И полная, абсолютная защита от внешнего мира. Будто курорт – другая планета.
– Мне тут так хорошо… вот бы мы остались навечно в Лавалле…
– Нам бы вечно пришлось играть мужа и жену, – зачем-то уточнил Глер, тоже глядя на улицу. Его взгляд был прикован к череде яхт, видимых вдали, на причале.
– Да, – тихо подтвердила Эмма.
И ей вдруг стало так тепло и хорошо.
Если зажмуриться, очень-очень крепко, то вот она сейчас счастлива. Она виконтесса, как и хотела, когда собиралась за Гая, только рядом другой мужчина. И он изумительно хорош, стоит его приодеть.
Её приняли в обществе.
Она наняла коттедж в Лавалле.
Она едет в Анчеллота в своё поместье у моря.
– Почему это всё не правда? – и Эмма вдруг прижала руку к глазам и зажмурилась. – Вот бы сейчас… щёлк… и всё это правда…
– Дженни…
– Нет же, Гл… Ларс. Нет… Дайте мне помечтать.
Экипаж остановился, и они вышли, попрощались с кучером, пожелали ему доброй ночи и остались одни.