Кляйн откланялся. Юля прошла к окну на свое место, чувствуя затылком обжигающий взгляд жениха. Быть может, и хорошо, что они сейчас так затейливо провели время.

— Это тот самый загадочный немец? — Роберт приподнял бровь.

Эдвард тоже с интересом уставился на Юлю.

— Да, помнишь, я говорила тебе о Конни? — Она с облегчением вспомнила, что рассказывала о нем Роберту в день помолвки. — Работали вместе. Ничего личного.

— Я так и подумал. Что между вами может быть общего? — Роберт взял ее руку, поцеловал каждый палец и повернулся к Эдварду: — Он ей в отцы годится.

Фаррелл-старший метнул гневный взгляд на сына, который так и не простил ему, что он чуть не увел у него невесту, и тихо спросил:

— Не хитри, Джулия. Видно без лупы, что этот человек до сих пор влюблен в тебя. Уверен, он делал тебе предложение.

— Я не любила его, а он хотел перевести наши отношения в другое русло. И, честно говоря, за два года я устала от него и его сумасшедших идей. — Юлю смущало спокойствие Роберта. — Львенок, ты не сердишься на меня?

— За что? За шлейф из покинутых мужчин? — улыбнулся он и, помолчав, добавил: — Нет, любимая. Я просто уже боюсь совершить какую-нибудь непростительную ошибку и оказаться в их списке.

— Не говори так.

— Ладно, — он потрепал ее по коленке, — я понимаю, тебе, наверное, самой эта встреча, как чайке педали. Ты в норме?

— Спасибо, любимый, — вздохнула она с облегчением. — Все в порядке, просто я переволновалась немного.

— Если честно, я тоже. Но немного раньше. В питерском аэропорту.

— А ты-то с чего? — Юля удивленно подняла брови.

— Я впервые усомнился в Малыше. Мне показалось, что он уговаривал тебя остаться. Я уверен в тебе на все сто, но все равно напрягся.

Она загадочно улыбнулась закрыла глаза и потерлась затылком о подголовник.

— Я угадал? Он пытался? — вальяжность в момент слетела с Роберта. — Я укушу тебя сейчас. Колись, давай, раз начала.

— Что я начала? — возмутилась Юля, открыв глаза. — Если мне не изменяет память, я не произнесла ни слова.

— У тебя на лице все написано.

— Нет, Роб. — Тайну неясных для нее самой отношений она решила оставить при себе. — Малыш, действительно, и твой, а теперь и мой хороший друг. Он не пытался меня удержать, мы просто прощались. Навсегда. К тому же это была бы попытка остановить взлетающий самолет сачком для бабочек.