Фрая терпеливо выслушала монолог, тяжело вздохнула и едва слышно пробормотала: «Вот дурень! Угораздило же меня в такого влюбиться!»

— Что? — опешил Салфир, у которого со слухом был порядок, а вот в голове творился полный хаос: картина происходящего никак не складывалась.

Повторять громче Фрая не стала и спросила:

— Предлагаешь мне на всю улицу орать? Заходи уже!

Наверное, именно из-за шока и нелогичности поступков девушки, критичность мышления Салфира ему отказала. После проигранной дуэли он не имел права находиться в доме бывшей невесты, однако, словно не осознавая своих действий, шагнул в прихожую. С недоумением прислушался к тишине, оценил приглушённое освещение и наконец опустил взгляд на хозяйку, которая не просто закрыла дверь, а ещё и заблокировала замок.

В любой другой ситуации он бы поинтересовался именно причиной блокировки доступа. Однако слова застряли в горле, а адекватные мысли как ветром сдуло. Всё потому, что наряд Фраи был... шокирующим.

Девушка позволила себе надеть невероятно соблазнительный домашний комплект. Длинный, почти прозрачный халатик, отороченный лёгкими белыми перьями, а под ним — облегающий серебристый купальник, пусть и закрытый, но ничуть не скрывающий эффектность женских прелестей. Довершали зрелище изящные босые ноги с аккуратным розовым педикюром.

При этом Фрая совершенно не стеснялась, хотя подобная одежда была бы уместна на девушке в поисках женихов, но не той, дуэль за право инициации с которой уже завершена. Именно это противоречие и не укладывалось в голове Салфира.

— А как же Даргис? — буквально заставив себя отвести взгляд от вызывающе демонстрируемых форм, сухо уточнил мужчина. — Свадьба. Обязательства. Или ты не в курсе, как принято вести себя после помолвки? Тебе разве подруга не сказала?

На последней фразе Фраю, которая и без того сдерживалась с трудом, прорвало:

— Рассказала, да только она мне вовсе не подруга! Разве может быть другом обманщица, которая всё делает в интересах своего брата? Разве можно считать себя обязанной тому, кого мне навязали как жениха и, вполне вероятно, кому помогли выиграть дуэль? Разве правильно давать шанс мужчине, чей отец лишил меня права выбора, угрожая уничтожить тех, кто мне близок и дорог?..

Фрая сыпала фактами и предположениями, забывая дышать. Судорожно вдохнула, умолкнув, и Салфир, наконец осознав, что она в беде, шагнул к ней. Взял за плечи и притянул к себе, приводя в чувство.

— Ничего себе... — поражённо выдавил.

Девушка всхлипнула и вцепилась в его плечи, боясь отпустить. Сказалось нервное напряжение от того, что встретилась с любимым. Ледяными тисками сжимал страх услышать, что приличия и традиции ему дороже, чем она. Вдруг откажет и уйдёт, не желая портить себе репутацию?

Фрае безумно хотелось, чтобы он оправдал её мечты об идеальном возлюбленном, который готов жертвовать своими интересами ради чувств. Она паниковала, когда разум пытался предложить иной вариант для инициации. А ведь можно было бы спровоцировать тех же преступников-высших. Или заплатить...

Какое-то время Салфир не двигался, понимая, что им обоим нужен этот контакт и передышка. В итоге осознал, что делает недостаточно, если хочет разобраться в происходящем. Обнял вздрагивающую от беззвучных рыданий девушку, отвёл в столовую, усадил за стол и вручил стакан с водой. Сам сел напротив, стёр с её щёк слёзы и потребовал:

— Рассказывай дальше. Мне важно знать.

Фрая, которая, расслабилась, поняв, что самое страшное позади и её не бросят на произвол судьбы, теперь уже сама удивлялась излишне эмоциональной реакции.

Она хотела использовать разумные аргументы и не собиралась давить на мужчину женскими слезами. К счастью, её неожиданный срыв ничего не испортил, а желание Фраи выговориться, поделиться своими проблемами не только с дневником ничуть не ослабело. И раз уж слушатель не сбежал, то она этим воспользовалась — честно всё выложила. Все догадки, факты, нюансы, логические выводы... Планы тоже озвучила, не видя смысла скрывать очевидное и действовать в одиночку. Салфир был единственным, кому она могла довериться.

Оставалось узнать мнение мужчины, который хоть и слушал молча, но в душе наверняка злился и возмущался ничуть не меньше. Очень уж выразительно ходили желваки, пальцы стискивали край сиденья стула, а в глазах вспыхивали голубые искры.