– Сделайте пометку, что надо подумать о душевном состоянии жертв. Они не должны бояться. Вы меня понимаете?

– Нет, штандартенфюрер. – Герда отрицательно качнула головой. – Они не могут не бояться. Их же ведут на казнь.

– Да, да, – кивнул Рейтер, – на казнь. А должны вести к дверям будущей жизни! Чёрт возьми, это ведь совсем другое дело! Я сегодня же переговорю об этом с обершурмбанфюрером Дитрихом, дам ему соответствующие указания. А вы, фройляйн Хольман, составьте заявку на предоставление нам дополнительно другого материала. Нам нужны люди нордической расы, а не второсортные виды. Вы меня понимаете?

– Приносить в жертву арийцев? – не сдержался изумлённый Людвиг.

– Именно! Пока, разумеется, будем продолжать работать с человеческой массой низшего сорта, чтобы добиться главного – зафиксировать эманации смерти. Но как только добьёмся первых результатов, сразу перейдём на более качественный материал.

– Но для чего, штандартенфюрер? Да и кто нам позволит?

– Для чего? Я объясню. – Он обвёл собравшихся тяжёлым взглядом своих синих глаз. – Никто из вас ещё не догадался? Что ж… Истинный ариец должен умирать с гордостью и радостью, потому что для него не существует смерти. Члены СС живут не для себя, а для Германии, для Великого Рейха! Отдавая свою жизнь, они должны быть в экстазе и выделять энергию энтузиазма! Задумайтесь, какая сила окажется в наших руках, когда мы научимся аккумулировать эту энергию и направлять её в нужное русло… А что до разрешения, то, уверяю вас, мы его получим. Доктор Хирт уже проводит опыты по глубокой заморозке людей. Поначалу он работал только с неполноценными экземплярами, но теперь, когда накопились первичные результаты, он приступил к экспериментам с представителями арийской расы. Это естественно, закономерно. Сначала мы занимаемся крысами, затем берёмся за обезьян, а потом апробируем наши достижения на людях…

Рейтер помолчал, повернулся и зашагал к двери. Затем он остановился и посмотрел через плечо на Людвига.

– Да, я забыл сказать: мы получили указание отделять головы у отработанных экземпляров от туловища и отправлять их в Страсбург в Анатомический институт доктору Августу Хирту. На днях нам должны прислать формулу консервирующего состава, куда следует помещать головы. Для этого я и зашёл к вам. Так что, гауптштурмфюрер, позаботьтесь о том, чтобы использованный материал не пропадал зря. – Рейтер улыбнулся, его взгляд смягчился. – Я распоряжусь, чтобы вашей лаборатории выделили две холодильные камеры. Чёрт его знает, что и кому ещё может потребоваться.

Он постоял ещё несколько мгновений, обдумывая что-то, и посмотрел на Герду.

– Фройляйн Хольман, – он сделал по направлению к ней два шага, громко скрипнув сапогами, – чем вы заняты завтра вечером?

– Ничем, штандартенфюрер. – Герда выпрямилась и подняла подбородок. Её невысокая, исключительно пропорционально сложенная фигурка будто напружинилась. – Завтра суббота, и я абсолютно свободна.

Рейтер заметил, как лицо Людвига заострилось.

– Я приглашён в чилийское посольство. Мне нужна спутница на завтрашний вечер, приятной наружности и политически грамотная. Не согласитесь ли вы сопровождать меня?

– С удовольствием! – Её серые глаза смотрели с откровенной расчётливостью. – Как мне одеться?

– Не слишком вызывающе. – Он приблизился к Герде ещё на шаг. – Напишите мне ваш адрес, я заеду за вами в пять часов.

Она быстро написала несколько слов в раскрытой тетради и, согнув листок и тщательно прогладив место сгиба, оторвала ровную полоску бумаги. Протягивая адрес, она впервые взглянула на Карла Рейтера как на мужчину. Он обладал идеальной эсэсовской внешностью: аккуратный овал лица, прямой нос, выразительные синие глаза, красивые тонкие губы. Чёрная форма сидела на его атлетической фигуре безукоризненно, подчёркивая узкие бёдра и широкие плечи.

– Что ж, до завтра.

Едва он скрылся за дверью, Людвиг Брегер быстро приблизился к Герде и вцепился ей в локоть.

– Что это значит? – сурово спросил он, понизив голос до едва слышного. – Почему ты сказала, что свободна завтра?