Несколько долгих секунд они просто смотрели друг на друга, и даже позы их были одинаковы. Они походили на два застывших языка тёмного пламени — наполненные внутренней силой и яростью хрупкие оболочки. Потом… их злость отхлынула.

Они смотрели глаза в глаза — такие похожие и такие разные. Они обе изменились за прошедшие дни и, может быть, начали лучше понимать друг друга. Выражение глаз Беллатрисы Блэк менялось — в нём проступала печаль, тоска, сожаление…

Наверняка она неотрывно наблюдала за своим телом и его новой хозяйкой всё это время, и, кажется, что-то в ней сдвинулось с мёртвой точки, что-то… пробудилось.

— Ну здравствуй, Белла, — леди Грей шагнула к зеркалу и коснулась его кончиками пальцев.

Беллатриса едва заметно вздрогнула и опустила глаза, в выражении её лица читалась горечь бессилия.

У Беллы-Насти внезапно наступило прозрение: почему Беллатрикс теперь смотрит на неё из-за стекла? Раньше они были по одну его сторону — и “чёрная”, и “серая” — обе отражались в этом зеркале. А теперь они по разные стороны зеркальной глади!

— Что случилось? — спросила она. — Почему ты там?

Беллатрикс подняла на неё взгляд загнанного в угол зверя, тяжёлый взгляд того, кто знает, что проиграл, и не ждёт пощады.

— Тебя вывел из Лабиринта этот мальчик, как там его… Северус? — неожиданно ответила Беллатрикс.

И это тоже было новым — раньше она явно не могла говорить.

— А меня некому вывести. Так что можешь торжествовать. Теперь я навеки пленница Лабиринта. Хотела стать призраком, да. Мечтала отправиться к Лорду и рассказать ему о тебе. Теперь ничего не выйдет.

— Но ты же можешь… можешь просто уйти, когда исполнится сорок дней.

— Не могу, — горько уронила Блэк. — Это ловушка. Мне не выбраться. За мной никто не придёт… Ты, наверное, спала, а я всю ночь думала о том, кто любит меня настолько сильно, чтобы вывести из Лабиринта. И знаешь ответ? Никто!

— А ты сама кого-нибудь так любила? — спросила Грей, догадавшись об ответе раньше, чем отзвучал вопрос. — Только не говори, что Лорда, — протянула она.

— Да! — вскинулась Белла. — Да! Я пошла бы за ним куда угодно! Вынесла бы что угодно! — и вдруг её уверенность будто дала трещину.

— Ты уверена, что любила его, а не была очарована силой и властью? — спросила Грей.

— Теперь я уже ни в чём не уверена, — Блэк сжала руки в кулаки и ударила по зеркалу. Но ничего не произошло. — Я даже боли почувствовать не могу…

— Мало тебе боли? — усмехнулась Грей.

— Физической! — почти взвыла она. — Ты и представить не можешь, что это такое, когда боль только в душе…

— Искренне надеюсь, что такого мне испытать не доведётся, — ответила леди Грей жёстко. Беллатриса, как и Северус, не нуждалась в жалости. — Просто потому, что я думаю не только о себе. И если и стремлюсь к силе и прочему, то для того, чтобы иметь возможность этим делиться. Давай руку! — она ощутила, что может это сделать.