Всё остальное время — время, которое он не мог проводить рядом или где-то поблизости от леди Грей, Северус посвящал учёбе. Он и раньше любил читать и стремился узнать всё, что только можно было извлечь из книг матери.

Беллетристика в их доме тоже была, хоть и немного, и её Северус прочёл от корки до корки. Романы Диккенса, Шекспир. Ему не с кем было поделиться теми чувствами, что в нём пробуждали книги, теми мыслями и мечтами, которые зарождались внутри, причиняя боль. И оттого, что их нельзя было разделить ни с кем, они становились только сильнее.

Он мечтал быть самым сильным и самым умным, но каждый день его мечты разбивались о суровую реальность, в которой он ничего не мог изменить, в которой отец каждый день оскорблял его мать, а мог и ударить, и Северус ничего не мог с этим поделать. Это было невыносимо больно.

Он мечтал о настоящей дружбе и любви — такой, как в книгах, он хотел быть для кого-то защитой и опорой. Прежде всего — для матери, а потом и ещё для… кого-то. Но никого он не мог защитить, а сверстники, когда ему доводилось с ними столкнуться, смотрели на него презрительно.

На всю жизнь он запомнил, как смеялись над ним, когда он, тогда ещё пятилетний, впервые один выбрался на детскую площадку и хотел, чтобы другие мальчишки приняли его в свою игру. Это был последний раз, когда вернувшийся домой Северус плакал, плакал и не мог остановиться, ревел, как маленький. Так сказала мама: “Ну что ты, как маленький! Ты уже большой, ты не должен плакать”.

Не должен. Но как остановиться, если настолько больно, горько и обидно?! Почему? Почему они смеялись над ним? Почему прогнали? В свои пять лет Северус уже умел читать и писать, он уже немало знал. Чем он хуже их?

Тогда Эйлин объяснила ему, что он не хуже — он лучше! Потому что вырастет настоящим колдуном. А эти дети — просто глупые маглы, которые не стоят его внимания, а тем более — слёз. И мир маленького Северуса начал раскалываться на магов и маглов.

Последние заслуживали только презрения. Понимала ли Эйлин, что сын очень быстро осознает, что его отец тоже магл и, значит, тоже не заслуживает ничего, кроме презрения? Правда, трудно презирать того, кто превращает твою жизнь в кошмар. Скорее уж получится возненавидеть.

Надо отдать Эйлин должное, с сыном она занималась. Хотела, чтобы он поступил в Хогвартс, когда придёт время, а значит, надо его готовить и, может быть, как-то добиваться бесплатного обучения. Надежды на то, что Тобиас оплатит учёбу в Хогвартсе у неё к тому времени уже не было, а желание, чтобы сын получил образование и вырвался из западни магловской жизни, в которую она угодила, — было.

Она понимала, что просто ребёнок без денег и одарённый ребёнок без денег — это не одно и то же, и старалась, чтобы её сын оказался во второй категории. Она вообще — старалась. Как умела. А умела она немногое. Учить у неё более-менее получалось. С остальным было неважно.

Мать Эйлин рано умерла, она её почти не помнила. И даже не знала — отчего умерла. Отец не любил об этом говорить, сразу начинал злиться, если Эйлин задавала вопросы. И девочка быстро поняла, что лучше этого не делать.

Когда подросла, она догадалась, что эта потеря изменила отца не в лучшую сторону. Вероятно, он любил жену и тяжело переживал её смерть. Он замкнулся, огрубел, а кроме того — просто не очень представлял, как именно надо растить девочку, как находить с ней общий язык.

Наверное, он любил Эйлин и совершенно точно — желал ей добра. Но проявлять свои чувства не умел, а может быть, и не считал нужным. Своё представление о том, что для Эйлин хорошо, — просто навязывал, не утруждаясь ни долгими объяснениями, ни задушевными беседами.

Выросшая в такой обстановке Эйлин тоже не умела выстраивать отношения, создавать атмосферу любви и доверия. Она, не подозревая, что копирует отца, просто командовала сыном, стараясь не проявлять “лишний” раз чувств, искренне веря, что суровость — это наилучший метод воспитания.

Но Северусу было с чем сравнивать — по сравнению с безразличием и грубостью отца, суровость матери казалась почти нежностью. Она заботилась о нём. Он не был ей безразличен, он был важен и нужен, хоть она и не говорила об этом прямо — почти никогда.

Но когда он болел, она сидела рядом, даже плакала. Это и было его внутренней опорой, его маяком в темноте жизни. У него есть мать, которой он нужен. Она делает для него всё, что в её силах. Она же приобщила его к книгам — и Северус тут же ушёл в них с головой. Когда окружающая реальность не радует, книга становится не просто развлечением, она становится спасательным кругом и убежищем.

Но теперь Северус делал первые шаги в совершенно новом для него мире — мире, где не было скандалов и пьяных дебошей, где над ним никто не смеялся, и даже прекрасная леди Грей всегда смотрела на него с улыбкой — не издевательской, как он поначалу боялся, а просто — с улыбкой!

Она не гнала его и радовалась его присутствию. Это было… невероятно и просто потрясающе. Ведь даже Эйлин, до сих пор дарившая Северусу больше тепла, чем весь остальной мир, часто одёргивала его, была… грубовата, хотя и не так, как отец, конечно.

Несколько дней Северус приходил в себя и пытался освоиться в этом совершенно новом для него мире. Потом он принял решение: он должен стать самым лучшим магом, он обязательно вырастет самым сильным, умным и образованным, чтобы леди Грей всегда смотрела на него с ласковой улыбкой, чтобы он мог быть её опорой и защитой, чтобы…

Он хотел быть её рыцарем, он видел в мечтах, как раз за разом спасает её от страшных опасностей, как мисс Беллатриса советуется с ним, ведь он уже не раз видел, как она просит совета или задаёт какой-то вопрос мистеру Свифту.