– Невероятно.

– Что-то случилось?

– Я никогда не видел такую цинь, – сказал Янь Ци. – Те, на которых играют обычные музыканты, отличаются материалом, качеством изготовления и струнами.

– Конечно, эту цинь создал древний мастер. Однако судьба этого инструмента была непростой: он переходил из рук в руки несколько раз, сменил несколько мест и пережил многие годы лишения. Излишне говорить, сколько тягот и невзгод пришлось пережить этой цинь, и, в конце концов, она была погребена вместе с императорской семьей. Я изо всех сил старался ее заполучить, но так и не нашел музыканта, достойного ее, поэтому пока повесил на стену.

– Была погребена?

Янь Ци оцепенел. Ему было неизвестно происхождение инструмента, но это заставило его немного усомниться в Байли Ху.

– Не волнуйся, я не расхититель гробниц. – Байли Ху положил руку на цинь. – Я обменял этот инструмент на сокровище.

– У кого обменял?

– У призрака. – Байли Ху внезапно и сурово взглянул на него. – О, призраки действительно упрямые существа, а призраки императорской семьи и того хуже. Что бы я не предлагал, они постоянно отказывались. Пока я не достал им узорчатую нефритовую ширму. Они долго ее рассматривали, и, наконец, согласились обменять на нее цинь. Хотя зачем им вообще понадобилась эта ширма?

Янь Ци так разнервничался, что не мог вымолвить ни слова. Он просто смотрел на цинь, и его мысли переполнились событиями, в которых Байли Ху посещает кладбище ночью, разговаривает с призраками, а затем обменивает ширму на цинь. Он чувствовал себя странно, и его лицо побледнело.

Атмосфера в комнате внезапно стала напряженной.

Через некоторое время Байли Ху взял на себя инициативу и нарушил давящую тишину.

– Ну ты чего? Я же пошутил, – произнес мальчик, улыбаясь и едва сдерживая смех. – Ты правда мне поверил?

– Нет, конечно, – выдохнул Янь Ци и застенчиво улыбнулся: – я не верю, что в этом мире обитают призраки.

– Но…

– Но?

– Если бы я действительно обменял эту цинь у призраков, ты бы отказался на ней играть? Изменилось бы твое отношение ко мне? – Улыбка внезапно исчезла с лица Байли Ху, и он неуверенно взглянул на Янь Ци.

– Не важно, призрак или человек. Цинь – всего лишь цинь. Я люблю на ней играть, а все остальное не имеет значения, – серьезно ответил Янь Ци. – Я не верю, что можно разговаривать с призраками или богами, но, если ты в это веришь, это твое лично дело, и мне все равно.

После этих слов, в беззаботном взгляде Байли Ху промелькнула тень грусти.

– Ты правда так считаешь?