Открыли дверь запасным ключом. В спальне увидели испачканный кровью матрац, из-под одеяла виднелись голые женские ноги. Рядом в прикрытом кабинете плакал маленький мальчик. Женщины его успокоили, увели и вызвали милицию.

На голове убитой было обнаружено семь ударов тупым сферическим предметом, напоминающим шар. Причём уже первый, в висок, был смертельным. На шее следы удушения: рядом валялся поясок от халата.

…Весь день в санатории был, между Аллой и Беляковым, полон размолвок, которые раз от раза лишь набирали силу. Сынишка капризничал: дядя Юра обещал сводить в бассейн. Потом дядя Юра, увидев, что мама кому-то шлёт СМС-ки, раздумал. Мама сильно рассердилась, начала гнать дядю Юру от себя. Потом они в спальне снова сильно кричали и ругались, но мальчику было не привыкать к таким сценам, он уснул под ругань.

…Юрий шёл в темноте к дорожной трассе, продираясь сквозь лес, проваливаясь в глубокий, набивающийся в ботинки, царапающий икры снег. Что-то в сумке гулко ударилось о фотоаппарат и вывело его из полузабытья. Что-то похожее на детский мячик, только тяжёленький. Родонитовый шар: ещё не обсох после того, как он тщательно мыл его в душе. Припомнилось: вот он берёт его в руку, сжимает, заносит над Аллиной, столько раз им целованной, кудрявой головой… Или она первая схватила стоящий у изголовья на столике шар, замахнулась, когда он пытался затянуть пояс на её нежной тёплой шее?

Нет, сначала была крупная ссора. В который раз она заговорила, что хватит за ней шпионить, чтобы он оставил её в покое. Напомнила, что он не муж, а любовник. Что у неё есть другие мужчины, которые дадут всё, что она захочет. Когда он напомнил о подарках, о том, что уволит её – где она найдёт такую работу, как же её ипотека? – она презрительно рассмеялась. Чтобы купить её, нужны не жалкие потраченные им 215 тысяч, а миллионы. Он со злостью спросил:

– Так ты считала, сколько я на тебя трачу?! Ну, давай рассказывай про своих любовников!

– Десять человек, от Екатеринбурга до Москвы! – выкрикнула она. – Ты же знаешь, к кому и зачем я ездила в область. Я рассказала тебе, что у меня там было с Извициким – и ты это проглотил. И 23-го снова к нему поеду, – она бесстрашно и весело смотрела ему в глаза, с раздутыми от гнева тонкими ноздрями, почти смеялась в лицо. И была красива и желанна, как никогда.

Юрий уже жалел, что спровоцировал её, и только пробормотал, что она врёт, и он ей не верит. Но распалившуюся Аллу было не остановить:

– А ещё меня и в Москве встречали! И не один! И не просто так встречали! Славин мне любовные письма пишет, но я смеюсь над ним, вот так: ха-ха-ха! А он меня за границу зовёт! Так вот, я с ним поеду, а не с тобой в твой паршивый Таиланд.

Юрия (он потом рассказывал на следствии) начало трясти, перед глазами всё поплыло. Он весь кипел, но усилием воли унял себя. Целовал её руки и сомкнутые колени, просил прощения, умолял успокоиться, что она потом сама же первая пожалеет обо всём.

Алла с отвращением отворачивалась от поцелуев. Его слова, напротив, как будто подстегнули её.

– Ах, если ты такая тряпка, у тебя нет достоинства, так вот знай: скоро ко мне приедет Славин, и ты будешь нам презервативы подносить!

Он дал ей со всей силы пощечину, так что она упала на кровать, лицом в подушку. А когда подняла лицо… В нём было столько ненависти и звериной злобы, вызывающей жуть… Она уже не смеялась, ровные зубки постукивали от ненависти:

– Только одна моя подруга знает, как я… Как я долго ждала этого момента, чтобы сказать… Чтобы сказать, как же ты мне опостылел, как я тебя ненавижу!

Она не давала накинуть на неё петлю из банного пояса, боролась как тигрица, глубоко расцарапала ногтями его шею. Беляков не помнил, откуда взялся в его руке родонитовый шар, и сколько раз он бил, бил, бил. И как он мог бить, потому что ведь он обожал её: это была его Алка, его вторая половинка, без которой вся его жизнь – ничто, страшная пустота. И наивысшее счастье на свете было: видеть Алкины счастливые глазёнки.

Адвокат Юрия выстроил защиту на том, что обвиняемый находился в сильном душевном волнении. Однако суд отклонил эту версию. В состоянии аффекта не замывают кровь на орудии убийства, не прячут его (Юрий сказал, что зашвырнул шар в сугроб). Не приводят тщательно в порядок ванну, комнату и свой внешний вид. Не запирают номер на ключ, не скрываются, желая оттянуть разоблачение. Не уничтожают улики, стирая память с офисного и домашнего системных блоков.

Именно в офис, выбравшись на трассу и тормознув частника, приезжал Беляков. Спокойно, не вызвав подозрения охранника, поздоровался с ним, поднялся в свой кабинет. Вышел с коробкой от компьютера, попрощался и ушёл.

До этого Юрий купил в магазине бутылку водки и ввалился к близкому другу, Кузнецову. Выглянула разбуженная недовольная жена. Кузнецов, странно моргая, сообщил: «У нас Беляк. Плачет, что сильно избил, а может, убил Алку. Я ему не дал пить водку. Налил валерьянки, дал таблетку – притих, вон лежит на диване. Я его покормил и одеялом укрыл».

Кузнецовы давно были знакомы с «Беляком» и жалели его: «Влюбился, старый дурак. Он был зациклен, просто жил этой женщиной. Телефон всегда держал рядом, звонил ежеминутно: где она, что делает. Докладывал, где находится сам, чем занят. Говорил: «Алка – это я сам, мы одно целое».

Говорят: в каждой любви есть лошадь, и есть всадник. Юрка, конечно, был стопроцентной лошадкой. Он любил её до дрожи, до безумия – а она позволяла себя любить. Юрка вообще влюбчив: до этого коллегой с телевидения увлёкся. Та ответила отказом, он очень страдал. Такая влюбчивость вообще характерна для женщин. И в отношениях с Аллой, скорее, она играла роль мужчины, а он – женщины. В ссорах закатывал истерики, выбрасывал им же подаренные вещи на улицу…»