— Вы хотите сказать, что его у вас нет!

Я язвительно заметил:

— Если вы собирались быть моим телохранителем, то должен сказать, что свою работу вы проделали отвратительно. Слейду это не понравится.

— Клянусь Богом, нет! — произнес Грахам с чувством. Его правое веко задергалось от тика. — Так, значит, груз был в футляре из-под фотокамеры.

— А где ему еще быть? Это единственный багаж, который у меня был с собой. Кому, как не вам, об этом знать — вы стояли прямо за мной и хлопали своими большими ушами, когда я проходил регистрацию в Рейкьявикском аэропорту.

Он посмотрел на меня с неприязнью.

— Считаете себя умным, не так ли? — он наклонился вперед. — Теперь поднимется ужасная суматоха. Вам лучше оставаться в пределах досягаемости, Стюарт, так, чтобы я смог легко вас найти, когда вернусь назад.

Я пожал плечами.

— А куда я могу деться? Кроме того, я уже заплатил за комнату, а мне не чужда шотландская бережливость.

— Вы воспринимаете все чертовски спокойно.

— А чего еще вы от меня ожидали? Думали, что я начну обливаться слезами? — Я рассмеялся ему в лицо. — Не будьте ребенком, Грахам.

Его лицо напряглось, но он ничего не сказал; вместо этого он поднялся со стула и вышел из ресторана. Я на пятнадцать минут погрузился в состояние глубокой задумчивости, успев за это время отполировать тарелку с бараниной и прийти к решению относительно того, что мне делать с выпивкой, если она попадет в мои руки, поэтому после ланча я отправился на ее поиски.

Проходя через фойе отеля, я увидел Бушнера-Грахама, целиком поглощенного разговором в телефонной будке. Хотя в фойе было не особенно жарко, по его лицу катились струйки пота.